Талларн
Шрифт:
Крик вырвал его из размышлений. Он шёл в развалку. Крик повторился, чёткий и резкий. Он слышал звук царапающих камень ног за углом в паре шагов впереди. Прежде чем следующая мысль пришла ему в голову, Акил уже действовал. С кинжалом в руке он завернул за угол. Отделанная кожей рукоять ножа в его ладони была тёплой и знакомой. Он помнил, как дед улыбался, отдавая ему этот нож. Изогнутый, обоюдоострый, все жители Талларна, мужчины и женщины, носили подобные клинки.
Акил обогнул угол. Перед ним была узкая улица, здания сжимали её, крадя слабый свет. Там было двое, один – гора мускул,
– Гони монету, старик, – сказал тощий. Акил был в трёх шагах от них. Здоровяк обернулся. Перед Акилом появилось широкое лицо с блестящими глазами, уставившимися на него. Здоровяк открыл рот, чтобы закричать и потянулся за своим ножом.
«Если хочешь узнать характеры людей – посмотри на их оружие, – когда-то сказал его дед, – а мы, Талларнцы – дети ножа».
Лезвие здоровяка просвистело, сверкая в сумерках. Акил присел, уходя от удара, и в ответ, полоснул противника собственным ножом по бедру. Мужчина заорал. Акил выпрямился и резанул его руку с ножом повыше локтя.
Здоровяк выронил нож, тёмная кровь заструилась по его ослабшей руке. Он огляделся в поисках своего товарища, но тощий уже улепётывал. Акил отступил на шаг назад и встретился с противником глазами. Мужчина колебался. Акил слегка подбросил нож, так, чтобы на нём блеснуло солнце. Мужчина кивнул и похромал прочь, оставляя след из тёмных капель на камнях улицы.
Акил проследил, как тот уходит, после чего вытер и убрал свой нож. Он глянул на лежащую на земле фигуру. Пыльное, морщинистое лицо, обрамлённое седыми волосами и бородой, повернулось к нему, когда он наклонился.
– Стоять сможешь? – спросил Акил. Старик скорчился, перевернулся и кивнул.
– Благодарю тебя, достойный благодетель, – сказал старик. В произношении старика Акил расслышал груз лет и недостаток зубов, но сами слова почти заставили его улыбнуться. «Достойный благодетель» было обращением, ставшим анахронизмом ещё до приведения к согласию. Акил отметил мятое серое сукно, из которого была сшита одежда старика, поношенная, вся в пятнах пота и запыленная. Перед ним был крестьянин одного из малоразвитых поселений Талларна.
– Они взяли что-нибудь? – спросил Акил, помогая старику подняться.
– Нет, достойный благодетель, – мужчина крепко встал на ноги с помощью Акила и судорожно вдохнул, – звёзды воздадут тебе за твою доброту.
– Вот, – Акил вытащил из кармана пригоршню кредов и протянул незнакомцу.
– Нет, нет, – старик покачал головой и отстранил его руку, – я не могу дважды воспользоваться твоей добротой. Акил вновь протянул руку, но мужчина покачал головой и отступил в сторону.
– Ты дал мне более чем достаточно. Да прольется на тебя благодать фортуны, – старик пошаркал прочь. Акил двинулся, чтобы помочь ему, но тот вновь покачал головой.
Акил чувствовал желание мужчины покинуть поскорее тихую улицу. Он огляделся. Тьма вокруг стала почти непроглядной. Ему следовало и самому убираться с улицы.
– Я знаю, куда идти, – старик беззубо улыбнулся и кивнул, – мне недалеко. Акил кивнул в ответ и хотел что-то сказать, но мужчина уже скрылся за углом.
Секунду Акил не двигался. Что-то было не так. Он повернулся и сделал шаг вниз по улице, его рука неосознанно прошлась по карману.
Он замер. Карман был пуст, инфопланшет исчез. Ледяной ужас пронзил его. Он проверил другие карманы, а потом оглядел улицу.
Ничего.
Он побежал в ту сторону, куда отправился старик, холодная паника заструилась по его венам. Он завернул за угол. Широкая улица убегала вдаль и терялась во мраке, тихая и пустынная, за исключением обрывков танцев, несуразные звуки которых доносил ветер.
«Ты дал мне более чем достаточно», – сказал старик. Акил сделал ещё шаг, раздумывая над вариантом побежать по улицам в поисках старика. Он остановился. Он не отыщет старого вора. Сумеречные аллеи Сапфир-сити могли поглотить человека через пару быстрых шагов, существовала дюжина разных путей, которыми старик мог уйти с этой улицы.
Он сделал глубокий вдох и попытался успокоить мысли и пульс. Ему следует…
Вспышка в небе внезапно высветила улицу белым светом. Акил вскинул руки, чтобы защитить глаза. Какую-то секунду он мог видеть сосуды в собственных глазах.
Он посмотрел вверх. Звёзды падали, рассыпаясь брызгами искр, они выделывали различные пируэты в ночном небе.
«Фейерверк, – подумал он, – незапланированное празднование. Метеоритный дождь…»
Начали завывать сирены. Сначала одна, затем другая и так далее, пока эхо ревущего хора не заполнило всё вокруг. Где-то глубоко внутри него вероятности соединились со страхами. Он подумал о дочерях, спящих в доме на другом конце города. Люди заполняли улицу, изливаясь толпами из дверей. Большинство замирало, уставившись в небо, губы их двигались, но слова терялись в рёве сирен.
Акил начал двигаться, сначала несколько медленных шагов. Затем он ускорился, отпихивая людей прочь с дороги. И, наконец, он побежал. А небеса над ним роняли огненные слёзы.
Металл холодил лоб Брела. Он держал глаза закрытыми, позволяя боли перетечь из его головы в люк башни. Где-то снаружи, за пределами танка, он слышал громкие голоса. Он игнорировал их. Большинство экипажей не любили находиться в машинах дольше, чем это требовалось, но лично его присутствие махины умиротворяло. Он нарёк её «Тишина» после сражения, о котором, по его мнению, мало кто уже помнил на Талларне. И когда стреляла, и когда стояла без дела, как сейчас, она была его местом, его царством, где всё было на своих местах. И когда накатывала головная боль, это было единственное место, в котором он хотел быть.
Голоса становились громче, ругательства просачивались сквозь открытый люк над его головой.
«Не сейчас», – подумал он. Не тогда, когда боль пробивает его череп. Он выдохнул и попытался отключить звуков голосов.
– Ты должен заплатить, – произнёс женский голос, пронзительный, злобно-скулящий. Он знал этот голос. Конечно, это была Джаллиника.
– Я не могу, – ответил другой голос, мужской, умоляющий, хныкающий. – Я просто не могу. Послушай… Мужской голос оборвался ворчанием.