Там-2
Шрифт:
Правильно подметил, - сказал Давид. – Народу здесь бывает мало. Вообще-то отсюда есть два пути – вверх и вниз. Вверх – это в рай, а вниз – это, смотря в какой адрес, ну, по-твоему, в какой круг ада направят. А происходит это не часто, как Он решит. В основном, конечно, вверх. Почему? Да все просто. Станция эта называется Лимб. Тут Данте не ошибся. Да и вообще, с тех пор, когда он здесь был, прошло много времени и все сильно изменилось. Да и приврать он был не дурак. Короче, народ здесь живет спокойный, в основном, уравновешенный, не буйный. Основная их ошибка при жизни была то, что они не верили в Бога! Удивительно, но такие еще есть. Вот и живут они теперь здесь, ни шатко, ни валко. Одно паршиво – страдают. Да, он заставил их душевно страдать постоянно, пока их
А как же они могут замолить свои грехи неведения и неверия?
– спросил я.
А церковь на что? Вот когда ты начинаешь реально верить в НЕГО, он это прекрасно видит и чувствует, и вот тогда уж принимает решение. ОН не ошибается. Бывают, конечно, попытки обмана. Типа, я верю и все такое. Но, ЕГО не обманешь! В этом случае, человечек уже взял билетик вниз, в один из тех городков, которые мы сейчас с тобой и увидим. Пошли, здесь больше делать нечего.
Мы снова вернулись в вагон и поезд неспешно тронулся. Вниз. Уже рассвело, и настроение стало получше. Наш вагончик накренялся все больше и больше. Дорога не заняла много времени, и вскоре мы увидели также, нечто, похожее на город . Подъезжая к нему, погода вдруг резко испортилась, небо стало черным и поднялся ураганный ветер. Солнце скрылоcь, в воздухе запахло не то гнилью, не то отходами. Короче, чем-то мерзко завоняло.
– Вот так тут воняет постоянно, - Давид закрыл нос кружевным носовым платком.
– А отчего же такой жуткий запах? – я тоже уткнулся носом в рукав.
– Да оттого, что сами живущие здесь сами и издают такое зловоние. Видишь ли, живут здесь люди бессовестные. Это город сладострастия. Правда, запах говорит совсем о другом. Давно уже надо бы переименовать его в более подходящее название. Так вот, живут здесь грешники, жившие на земле в разврате и обмане. Однако это не относится к высокой и чистой любви. Пребывают здесь, в основном, насильники, или же люди, поставившие сладострастие и принципиальную измену во главу угла всех жизненных принципов. И даже буря и сильнейший в аду ветер не может развеять этот дух. Им просто не дают мыться и общаться друг с другом. А если кто и пытается приблизиться друг к другу, возбуждаемый вожделением, их тут же отталкивает друг от друга с такой силой, что ветер может подхватить их тела и где-нибудь знатно приложить или шмякнуть обо что-нибудь тверденькое. Мрачное местечко. Да и как тут можно кого-то возжелать, когда от соседа на версту воняет? Ты лучше не выходи из вагона, чтобы тоже не сдуло. Ищи тебя потом по помойкам. Смотри отсюда.
И действительно, картина было, мягко говоря, весьма странной и мрачной. По улицам, заваленным мусором и усыпанной грязными лужами и грязью, с трудом передвигались какие-то мрачные тени в лохмотьях и обрывках одежды. Лица их были черны и покрыты слоем грязи и пыли, глаза впали и вообще, на людей они были похожи меньше всего. Иногда, когда кто-то нарочно или без умысла, сталкивался друг с другом, их отшвыривало так, что они придавали ускорение еще десяткам человекоподобных существ. И от всего этого вихря движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который никогда не сможет прекратиться.
– Неужели им так всю жизнь мучиться?- мне даже стало их жалко.
– В принципе, да. Хотя, пути господни неисповедимы. Ему подвластен разум окружающих и уж
Я откинулся подальше на сиденье, буквально вжался в него при мысли, что и меня может ожидать такая незавидная участь. Холодок пробежал по моей спине. Давид заметил мое состояние и ухмыльнулся. – Не бойся, тебе еще многое придется увидеть, и, уверяю тебя, это еще не самое страшное. Ну, поехали дальше!
Поезд так же медленно и бесшумно тронулся, и мы снова поплыли в утреннее небо из мрачного города хаоса и сладострастия. Смрад рассеялся и мы, наконец, вдохнули свежий утренний воздух.
– Я даже боюсь спрашивать, что там дальше, - мрачно промолвил я.
– Дальше – хуже!- как всегда, включил Давид свой черный юмор. – Дальше – город обжор и пьяниц. Милейшие люди. Были. Вот, собственно, и померли от переедания. Заплыли, понимаешь, жиром так, что и вместо мозгов у них сало.
– И что же с ними сделали? – аккуратно поинтересовался я.
– Сейчас увидишь.
По мере того, как наш импровизированный поезд приближался к очередному необычному перрону, погода становилась все холоднее. Странно, подумал я, здесь не бывает одновременно лета или зимы… Везде все по-своему, чисто индивидуальная погодка в каждом городе. Очень странно.
– Ничего странного, - Давид тут же прочел мои мысли. – Кто какую погоду заслужил. И, как известно, у природы нет плохой погоды. Он хитро ухмыльнулся и продолжил: - Видишь ли, для того, чтобы несколько охладить пыл этих неуемных обжор и пьяниц, ОН вынужден был применить хоть и простое, но довольно действенное средство: дождик. Правда, он больше похож на град, ну, нечто среднее. То есть, дождик, но холодный. А вот спрятаться от него невозможно. Просто негде. Спросишь, где же они живут? А нигде! В поле, под этим самым проливным холодным дождем. Простыть им, конечно, не светит, но приятного мало. Да ты не думай, иногда он прекращается, но солнца, все равно, здесь не бывает и этот вечный сезон больше похож на позднюю осень с оттенками зимы. Короче, не комфортно. Да, ну и портятся они, конечно, как и все нормальные люди.
– Это как?
– Обычно. Гниют, воняют, и тело их превращается в одну огромную язву. Да, вот еще. Их постоянно мучают галлюцинации по поводу еды или выпивки. Отсюда, постоянный голод, а уж слюни текут рекой!
Жуткое зрелище, должен я тебе сказать! Да ты и сам уже можешь все увидеть, своими глазами.
В эту минуту поезд остановился, стало ужасно холодно, полил ровный ледяной ливень, заполняя собой все в пределах видимости. Хотя, какая уж тут видимость! Сплошная пустыня и холодные скалы. Люди бродят с потерянным видом. Многие из которых, уже совсем не похожие на людей, покрыты язвами и коростой. Часть, обессилев, просто лежит в замерзших лужах, в грязи, не имея сил встать и попытаться хоть где-нибудь укрыться. Это пейзаж полной безысходности, горя и отчаяния. Эти несчастные молят бога простить их и дать хоть немного согреться, возможность искупить свою вину. Не знаю, показалось мне, или нет, но этот город был, если так можно сказать, населен более густо, нежели предыдущие. Да, видимо, этот грех наиболее популярен, - подумал я и вспомнил свои огрехи в этой сфере, казавшейся такой безобидной. Дааа, предупреждали же всех, что это такой же смертный грех, как и все остальные! А наказание за это, как оказалось, и вовсе непредвиденное! Грустно, ребята…
Следующей нашей остановкой стал городок, всем своим видом напоминающий некий штат на юге Америки. Небольшие домишки, больше похожие на времянки и хижины серыми пятнами раскинуты на ровной безжизненной пустыне. Причем, создавалось такое впечатление, что они представляют собой два противоположных лагеря, поскольку находились на приличном расстоянии друг от друга. И ни души!
– А где же народ? – спросил я.
– Все здесь, отдыхают. Просто мы попали в перерыв.
– В обеденный? Так, вроде бы, здесь обед упразднен?