Там, где Крюков канал...
Шрифт:
29 сентября 1912 года газетное театральное обозрение торжественно сообщило об открытии «Веселого театра»: «В 11 часов после спектакля, в роскошном концертном зале дома № 12 – открытие „бала табарэн“ по образцу первоклассных увеселительных учреждений Парижа, Вены, Берлина и Лондона. Конкурс танцев: характерных, классических, эксцентрических и национальных. Лучшие танцоры мира. Три оркестра: большой симфонический под управлением Кельберга, румынский Миташи и венский. Роскошное убранство! Тропический сад! Грандиозный светящийся паркет! 3500 разноцветных огней. Первоклассная кухня под наблюдением Лебедева. Одни дамы без кавалеров не допускаются. Вход – 2 рубля».
Журнал «Театр и искусство», публикуя на своих страницах отчеты о выступлении румынских оркестров на подмостках «Веселого театра», приводит даже анекдот:
– Скажи-ка, Либерман, много ли в вашем оркестре румын?
– Нет,
Румынский оркестр. Начало XX в.
Кстати, петербургская пресса, возможно, сознательно умолчала о постановке в «Веселом театре» скандальной пьесы «Леда». Ее автор – А. П. Каменский – был широко известен своей назойливой пропагандой откровенного эротизма и «свободной любви». В советское время его репрессировали, потом реабилитировали, правда, посмертно. Журнал «Театр и искусство» в октябре 1913 года все же с некоторой долей юмора отреагировал на эту необычную и даже аморальную для того времени постановку: «А. Каменский нашел свою настоящую аудиторию в шантанных залах „Веселого театра“ на Крюковом канале. Старый анекдот с Фриной, когда-то заставившей умолкнуть своих судей, уже давно пленяет сердца фарсовых актрис. И скидывая, с разрешения пристава, последние dessous, фарсовые Фрины охотно готовы признать себя древнегреческими жрицами. Свобода от рубашки, с унылой бесстрастной навязчивостью проповедываемая Каменским, кажется этим „жрицам красоты“ действительно самой необходимой из всех свобод. Собрав давно протухшие слова о „нежном, как у девушки теле“ молодого студента, о наготе и голизне, приправив их ультрапоэтическими выражениями вроде „здесь цветут цветы и она“, научно обосновав их ссылками на учебник Иловайского и „античными“ примерами, писатель любезно дал Леде „Веселого театра“ случай показать свое тело, слегка прикрытое толстыми нитями поддельных жемчугов. „Пьеса“ Каменского удобна для антрепренера тем, что вместе со свободой от рубашки она приобретает полную свободу от всякой критики. Ее единственное содержание – голое тело г-жи Александровой-Войнаховской – не может быть подвергнуто публичному обсуждению, а все остальное значения не имеет.
Взяв на себя роль инструктора на балах табарен г. Каменский вызвал принципиальный спор о различии между баней и драматическим театром. Но табарен Крюкова канала имеет соответственные театральные законы… Нагота героинь Ф. Сологуба, стих Бальмонта, смелость настоящей поэзии, конечно, были непонятны табарену. Но „Леда“ Каменского оказалась тут вполне на своем месте».
Автор статьи упомянул анекдот о Фрине. Он давно позабыт, и, вероятно, стоит напомнить его содержание современным читателям. Знаменитая своей красотой греческая гетера Фрина, натурщица скульптора Праксителя, послужила моделью для скульптурных и живописных изображений Афродиты. Однажды Фрина чем-то обидела оратора Евфия, и тот принес жалобу в суд, обвинив ее в безбожии, очень серьезном проступке. Защищал Фрину знаменитый оратор Гиперид. Однако его красноречие и веские доводы против ложного обвинения гетеры успеха не имели, и тогда адвокат скинул с нее одежды – красота Фрины произвела такое впечатление на судей, что ее немедленно оправдали.
В конце 1913 года «Веселый театр» закрылся. Л. Л. Пальмский объявил труппе, что «в виду убыточности дела продолжать его не может и задолженность жалования будет артистам уплачена по частям. На просьбу актеров уступить им театр до Великого поста, чтобы закончить сезон на товарищеских началах, руководитель ответил полным согласием. Однако все же спектакли „Веселого театра“ так и не возобновились».
Во время театрального сезона 1914–1915 годов в помещениях особняка Половцева на Крюковом канале обосновалась оперетта под руководством А. Б. Вилинского. А с 30 сентября 1915 по 1917 год в здании действовал «Интимный театр» под руководством Б. С. Неволина. Ведущими актерами этого театрального коллектива являлись Е. А. Мирович, И. К. Самарин-Эльский, О. М. Антонова, E. М. Вольф-Израэль и др.
«Интимный театр» был создан по инициативе режиссера и актера Б. С. Неволина и его супруги, яркой комедийной актрисы О. М. Антоновой. В репертуаре театра преобладали одноактные пьесы, веселые комедии, пародии, отрывки из оперетт с интермедиями в антрактах.
Газетные публикации и даже очерки в путеводителях по Петрограду единодушно отмечали хороший вкус режиссера театра и талантливую игру его актеров.
В этом творческом коллективе началась театральная карьера двадцатилетней актрисы Евгении Михайловны Вольф-Израэль, ставшей впоследствии ведущей артисткой ленинградского Александринского театра.
21 октября 1915 года газета «Новое время» опубликовала объявление об открытии артистического кабаре на Крюковом канале, 12: «С 21 октября (день открытия) артисты всех петроградских театров приглашают гостей в свое кабаре. Вход 2 рубля. Весь чистый сбор – защитникам Родины».
Артистическое кабаре, или «Салон юмористов», названное «В двенадцать часов по ночам», просуществовало в бывшем доме сенатора А. А. Половцева сравнительно недолго – менее двух месяцев, но стало ярким, запоминающимся событием в художественной жизни военного Петрограда. Все его спектакли проходили на подмостках «Интимного театра» под девизом «Артист – солдату».
В первый же вечер, ровно в «двенадцать часов по ночам», на сцену, устроенную в ресторане, взошел H. Н. Ходотов – организатор и душа театра. Он запел специально написанную песенку, посвященную новому кабаре:
Как нынче сбирается вещий Олег,Взяв чашку «Веселого чая»,На Крюков канал перекинуть ночлег,Где он заживет, не скучая…Веселые и задорные куплеты развеселили публику, переполнившую ресторанный зал «Интимного театра». П. В. Самойлов прочитал стихотворение А. К. Толстого «Сон статского советника Попова». За ним выступил жизнерадостный Дольский со своими имитациями солдатских песен. Публика внимательно слушала сказки актрисы Уструговой и бурно приветствовала выступление знаменитого баса Мариинского театра Кочановского. Когда же на сцену вышли артисты Императорского балета Смирнова и Романов, аплодисментам не было конца. Завершила программу концерта выступившая экспромтом артистка Тарасова.
Газета «Новое время» писала, что «хризантема, поднесенная балерине Смирновой, была пущена с аукциона за 105 рублей. Публика расходилась под звуки веселой песни Дольского „Как ныне сбирается вещий Олег“, подхваченной дружно всем залом».
События Первой мировой войны очень скоро изменили не только часы выступлений артистов кабаре, но и его название. Газеты Петрограда тогда писали: «Внезапно разразившаяся по Петрограду экономия электроэнергии в корне подрезала кабаре „Артист – солдату“. Как выяснилось, запрещение электрических вывесок кинематографов дало за один месяц лишь полтора-два процента экономии».
Артист-конферансье А. Г. Алексеев. Рисунок 1920 г.
Теперь артистическое кабаре именовалось «Веселый чай и нескучные обеды», а новую программу назвали – «От пяти до восьми». Интересные воспоминания об этих временах оставил нам старейший артист-конферансье А. Г. Алексеев, посещавший это кабаре: «За столиком сидели представители аристократии, промышленники и начинали уже просачиваться „нувориши“. За вход брали 15 рублей, и буфет был очень дорогой. В концерте участвовали первоклассные силы. Вел его артист Александринского театра, любимец Петрограда Николай Николаевич Ходотов! Тогда было принято называть со сцены известных и популярных артистов, сидевших в зале. Публика им милостиво хлопала… И вдруг Ходотов объявляет: „Господа, сегодня у нас гость – Алексей Григорьевич Алексеев!.. Просим господина Алексеева выступить!..“
Я рассказал в слегка пародийном тоне, как составляются такие концерты, проимитировал двух французских певиц, немку, итальянку, польку, цыганскую и русскую доморощенную нелепую певицу. Мое произношение на этих языках никого не шокировало. Меня приняли хорошо».
Постоянными помощниками Ходотова в программе концерта был артист оперетты и эстрады Ю. С. Морфесси и артистка «Интимного театра» К. В. Павлова.
Работать становилось все труднее. В городе остро ощущался дефицит электроэнергии. Многие небольшие театральные коллективы пытались работать при свечах, но получили строгий выговор от работников пожарного надзора, запретивших подобные выступления.