Там, где нас нет (Там, где нас нет - 1)
Шрифт:
– В пути нам чаще встречались призраки и чудовища, нежели люди, склонные к распространению слухов, - добавил Яр-Тур.
Жихарь развязал заплечный мешок, достал подорожные гостинцы, настряпанные руками многочисленных возлюбленных. Лю Седьмой тоже полез в котомку, где было немало чудес.
– Разве такое едят?– испугался Жихарь.
– Кушанье называется "Битва тигра с драконом", - улыбнулся Лю Седьмой.
– Боюсь, что битва эта и в животе продолжится. А нет ли лучше вина?
Лю Седьмой немедленно вытащил глиняный жбан.
– Когда великий мудрец занимается незначительным
– Да ты хороший человек, правильный!– обрадовался богатырь.
Вино было непривычное, но крепкое. Оно быстро исторгло из побратимов их нехитрые сиротские истории, которые Лю Седьмой выслушал со вниманием и почтением.
– Воистину схожи судьбы великих людей!– объявил он.– Некогда в провинции Шао-дябань жила супружеская пара, неустанно возделывавшая рисовые поля и молившая небо о ниспослании наследника в течение пятидесяти лет. Небо вняло их просьбам, и вот однажды на исходе правления под девизом "Целомудрие и животноводство" почтенный земледелец вышел на рассвете из своей скромной хижины, чтобы в очередной раз сжечь свиток с прошением Госпоже Великой Бабушке. На самом пороге своего жилища он увидел повитого желтым императорским шелком ребенка. У младенца не было ни головы, ни рук, ни ног, ни глаз, ни ушей, ни прочих отверстий, что, несомненно, указывало на его божественное происхождение...
– Эй, погоди! Как же дед догадался, что это младенец, а не беглый Колобок?
– Так ведь молили-то о младенце!
– А ты здесь при чем?
– Я и был тем самым божественным ребенком.
Жихарь и Яр-Тур с недоверием осмотрели сотрапезника: вроде все на месте...
– Причитания моих приемных родителей настолько растрогали Небо, что оттуда спустился Гао Железное Око с теслом и буравом в руках. Он придал моей бесформенной сущности надлежащие очертания, и тогда почтенные старики увидели, что тело мое поросло рыжей шерстью, а зрачки квадратные...
Жихарь обхватил голову Лю Седьмого руками, а Яр-Тур пальцами расширил узкие глазки.
– Все верно - зеница словно игральная кость!– вздохнул Жихарь и отпустил голову рассказчика.
– Прошло три года, - продолжал Бедный Монах, - и я изгнал из сердца думы об истинном и ложном, а устам запретил говорить о полезном и вредном. Видя такую выдающуюся ученость, жители деревни собрали денег и отправили меня в столицу сдавать экзамен на звание чиновника. Уже тогда знал я наизусть восемьдесят три особенности и сто сорок четыре исключения, безошибочно излагал "Книгу о ненаписанном", сложил стихотворение "Пробираясь сквозь заросли конопли, забиваю косяк в ожидании друга"...
– Вы владеете искусством стихосложения?!– воскликнул пораженный Принц.
– С помощью скромных способностей достиг небесного совершенства, поклонился Лю.– Среди титулов, которые стяжал недостойный, есть и звание Полководца Литературных Достижений.
– Тогда сказывай!– велел Жихарь. Лю Седьмой вскинул особым образом руки и возгласил:
Под горою Мышань Расцвела конопля молодая.
Дикий гусь пролетел, Устремляясь печально на Юг.
У заставы Хунань Я в беседке стоюу, ожидая, Не приедет ли с Запада Верный испытанный друг.
Мы бы выпили чашу Вина чужедальнего Юга И забили косяк Из пыльцы молодой конопли.
Но дорога пуста.
Ни врага там не видно, ни друга.
Только гусь одинокий И стонет, и плачет вдали!
Некоторое время восхищенные побратимы молчали, сопереживая гусю. Лю Седьмой осторожно спросил, поняли его друзья или нет.
– Конечно, добрый сэр Лю! Язык поэзии понятен во всем мире!
– Славная какая Чайная Страна!– похвалил незнакомую землю Жихарь.– У вас в одночасье и конопля цветет, и гуси на зиму улетают - здорово живете!
Только я одно не понял: какой такой косяк ты мечтал забить и куда?
– В глубокой древности, - распевно сказал Бедный Монах, - ни один мудрец или поэт не мог миновать конопляного поля, чтобы не забить косяк-другой.
Ныне обычай этот утрачен, ибо забыта самая его сущность. Некоторые пробовали, правда, прибивать мешочки с конопляной пыльцой к дверным косякам, но из этого ничего не вышло.
– Может быть, имелся в виду косяк гусей?– спросил Яр-Тур.
– Нет, - вздохнул чайнец.– Стихи слагают лишь про одинокого гуся.
– Да пусть себе летит, - отмахнулся Жихарь.– Ты рассказывай, что дальше-то было.
– В учении я преуспел и вскорости обогнал великовозрастных юношей. Особенно сдружился я со студентом У Дэ, приохотившим меня к вот этому рисовому вину.
В пятилетнем возрасте я уже мог перепить прославленных полководцев. А старший товарищ мой не уберегся. Когда он лежал возле винной лавки, забывшись мечтательным сном, двое студентов из числа неуспевающих учинили над ним жестокую насмешку: на лбу нарисовали древесного краба, совокупляющегося с уездным начальником из Циндао, а за каждое ухо воткнули пучок перьев... Когда злосчастный У Дэ проснулся, отчаянию его не было предела. Не в силах перенести позора и желая наказать обидчиков, он повесился невдалеке от их жилища...
– Вот так наказал, - усмехнулся Жихарь.– Я бы таких друзей самих напоил до полусмерти да утащил отсыпаться на погост - то-то было бы им страху среди ночи...
– Студент У Дэ поступил согласно велениям Неба, - развел руками Лю Седьмой.
– Тогда я по малолетству этого не понимал, вот и пришел в такой сильный гнев, что позеленел и на три дня потерял сознание.
– Но вы, надеюсь, разочлись с обидчиками?– забеспокоился Принц.
– Не хотелось мне убивать живых людей, но пришлось!– воскликнул Бедный Монах.– Духом я тогда был очень силен, но телом слишком слаб: ел по зернышку, ходил лишь при попутном ветре...
– Маленький, да еще пьяный, - улыбнулся богатырь.
– И тогда я пошел к Совершенномудрому Шэну и начал рьяно, будто в поисках потерянного сына, бить во все неподвижные и переносные барабаны. Учитель Шэн вышел и спросил о моей беде, а потом предложил три меча на выбор.
Первый звался Закаленный При Свете Дня, был он совершенно невидим, и тело не ощущало его удара. Имя второго звучало как Закаленный В Сумерки его и увидеть можно было только в сумерках, и для врага он также был безвреден.