Там, где нас нет
Шрифт:
– Привет, Ника. Мне тут сообщение пришло, что ты пыталась до меня дозвониться, – слышу я голос Романа.
– Привет. Да, пыталась. Но уже ничего не нужно, – устало говорю я.
– Все в порядке? – интересуется он.
– Да, в полном. Я сама справилась с возникшей проблемой. Извини, надо работать.
– Хорошо. Вечером созвонимся? Или ты придешь?
– Созвонимся, – уточняю я и прощаюсь.
Не успела сесть в машину, как снова звонит телефон. На этот раз Кирилл.
– Привет, – говорит он. – Ты звонила? Я не мог говорить.
– Привет, звонила. Уже ничего не надо, спасибо. Извини, что побеспокоила.
– Да ладно. Ничего не случилось? Голос у
– Нет, тебе показалось. Извини еще раз. Надо работать, – прощаюсь я, завожу машину и еду по делам.
Вечером мне позвонила Людмила Петровна, чтобы рассказать о том, что ее дочка приехала с обеими внучками. А также о том, что дочь договорилась в военном госпитале через своих знакомых с хирургом, который сделает ей операцию на кости. Операция заключается в том, что в месте разлома вставляют металлические штыри, чтобы соединить кость для сращивания и для избегания смещения кости. Она еще раз благодарит меня и просит не беспокоиться, потому что все это время «ее девочки» будут с ней рядом. Я облегченно вздыхаю и говорю, что рада, что все так удачно устроилось.
Неожиданные события этого дня вызвали у меня стресс. Я не могу расслабиться, а потому беру вязание и начинаю вязать, чтобы успокоиться. Долго не ложусь спать. А когда ложусь, то еще приличную часть ночи ворочаюсь с боку на бок, пытаясь уснуть. Эту ночь я спала плохо. И совсем забыла позвонить Роме.
– Ты чего вчера не позвонила? – спросил меня Рома на следующий день.
– Извини, я совсем забыла. Вся эта история с «Красным Крестом» выбила меня из колеи, – ответила я.
– С каким «Красным Крестом»? – не понял он.
– Да я Людмилу Петровну вчера в «Красный Крест» возила, а там… – начала я объяснение, но не успела закончить.
– Я ничего не понимаю. Объясни мне, кто такая Людмила Петровна, и чего ты с ней так возишься? – перебил меня мужчина.
Я рассказала коротко о вчерашнем происшествии. Мне не очень хотелось возвращаться в эти воспоминания. Я как-будто снова пережила тот день.
– Ты поэтому мне звонила? – задал мне вопрос Рома.
– Да, – коротко сказала я.
Роман промолчал. Больше на эту тему мы не говорили.
Людмиле Петровне сделали необходимую операцию. Когда ей разрешили вернуться домой, то вся ее семья ждала меня в гости, чтобы отблагодарить за помощь. Я, честно говоря, чувствовала себя неловко. Я не считала свой поступок каким-то необычным. Так меня воспитали родители. Я постоянно вспоминаю мамины слова, однажды сказанные мне: «Вот ты смотришь на людей, видишь, какие они совершают поступки, и тебе их поступки не нравятся. Поэтому никогда не делай так, как они». По этой причине я стараюсь не делать того, что мне не нравится в других людях. В этой ситуации я руководствовалась именно мамиными словами. Мне бы не понравилось, если бы человеку, который беспомощен и нуждается в ком-то, этот кто-то отказался бы помочь.
Я выбрала время и забежала навестить Людмилу Петровну, так горячо желавшую познакомить меня со своей семьей. Мы пообщались за чаем, я показал им некоторые свои фотографии, получила от них царские подарки. Так они в очередной раз выразили мне свою признательность. Мне опять стало неудобно. С их слов получалось, что я чуть ли не герой. И мне странно то, что обычный нормальный человеческий поступок сейчас вызывает такую реакцию. Слова дочери Людмилы Петровны «Спасибо, сейчас мало кто оставит свои дела ради другого человека» навеяли грусть. Неужели отзывчивость и сострадание, сопереживание, сочувствие – это сейчас такая редкость? И потом, за все то время, пока Людмила Петровна лежала в больнице, я не нашла в себе мужества навестить ее. Оправдывала себя большой загруженностью, нехваткой времени, неотложными делами. Но это неправда. Всегда можно выделить десять-пятнадцать минут, чтобы повидаться. Просто я боялась новых переживаний из-за своей эмоциональности и восприимчивости. Само слово «больница» всегда ассоциируется у меня со словом «боль». Я понимаю, что страдания и боль являются неотъемлемой частью нашей жизни. Они даны нам для того, чтобы гордыня и вседозволенность не до конца овладели нами. Чтобы, видя происходящие вокруг нас беды, мы не забывали о том, что нечто подобное всегда может случиться с нами. Чтобы мы могли вовремя остановиться и задуматься, как мы живем. Чтобы попытаться изменить себя и свою жизнь, пока еще не поздно и есть время что-то исправить. И, наконец, это помогает нам размышлять о жизни и развиваться духовно. Только это позволит каждому из нас быть и остаться человеком.
Через несколько дней после выписки из больницы Людмила Петровна сообщила мне, что она уже встает и передвигается по дому на ходунках. Некоторые вещи женщина может делать без посторонней помощи. Также Людмила Петровна добавила, что тот доктор в «Красном Кресте» не очень хороший врач, потому что даже не предложил ей сделать операцию. Поэтому хорошо, что она отказалась там остаться, а вернулась домой. Неизвестно, что бы сейчас с ней было.
– Я снова хочу поблагодарить тебя, Вероника, за то, что не отказала мне в помощи. Мне и звонить-то больше некому. А тебе позвонила, потому что знала, что ты… В общем, я тебе позвонила, потому что ты – это ты, – закончила женщина свою речь.
После ее звонка я захотела позвонить родителям, чтобы сказать им, как я их люблю, что они не зря потратили на мое воспитание столько своего времени и вырастили неплохую дочь.
Когда Людмила Петровна смогла уверенно передвигаться по дому на ходунках и обслуживать себя сама, ее дочь и внучки уехали в Москву, установив порядок дежурства. Каждую неделю кто-нибудь из них старался приехать, чтобы навестить Людмилу Петровну, отвезти на очередной осмотр к врачу, продлить больничный. А в их отсутствие нашлось достаточное количество людей, в числе которых была и я, кто приходил к ней, чтобы убрать квартиру, вынести мусор, сделать необходимые покупки и просто навестить. Правда, мои действия не очень нравились Роману. Я видела, что ему неприятны мои визиты к учительнице.
– Тебе хоть платят за то, что ты за ней ухаживаешь? – как-то спросил меня он.
– Рома, ты чего? – опешила я. – Я, конечно, человек практичный, но не меркантильный. Есть вещи, которые надо просто делать, а не думать о том, какую выгоду ты с этого получишь.
– Другими словами, ничего тебе не платят? – подытожил Рома.
– Нет, я и не думала об этом. Не все в нашем мире материально. Человеческое участие нельзя купить. Оно или есть, или его нет.
– Все с тобой понятно, мать Тереза. Ты словно живешь в каком-то нереальном мире. Запомни, сейчас надо заботиться о себе, а не думать о других.
– А если я так не умею? – поинтересовалась я.
– Плохо, останешься в конечном итоге ни с чем. Все раздашь, а взамен не получишь ничего.
От его слов мне стало грустно. Честно говоря, я очень расстроилась, потому что не ожидала, что мои действия вызовут у него такую негативную реакцию. Но это моя жизнь и мое дело, как ее прожить.
За всеми этими событиями я совсем забыла о Кирилле. Но он, по всей видимости, не забыл, потому что одним вечером позвонил мне.
– Привет. Как поживаешь? Давно не виделись, – сказал он.