Там, где не растет земляника. Книга 1
Шрифт:
В магазинах Елизавету удивило отсутствие у Сони интереса к одежде, ведь дочь всегда была шопоголиком! Девушка послушно мерила все, что ей подсовывала мать. Поэтому с покупками удалось быстро покончить. На обратном пути Соня снова смотрела в окно, особо внимательно разглядывая тот лесок, но больше никого не увидела и немного расстроилась.
На следующий день девушка отправилась на рынок, у входа в который встретила цыганку.
– Погадаю, красавица! – Голос у женщины был низкий, но красивый.
– Нет, спасибо, – улыбнулась
– Скоро все изменится! С ног на голову перевернется! – не унималась женщина, но выглядела дружелюбно.
Соня же нервно ускорила шаг, заранее выругавшись, что назад ей придется идти здесь же. Так и получилось.
– Вай, не ценишь себя, пустые страхи и комплексы! – вновь заговорила цыганка, как только увидела Соню.
На эти слова обернулись еще несколько человек, но девушка поняла, что это про нее. Домой она вошла бесшумно и так же поднялась к себе в комнату. Почему-то ей не хотелось никого видеть и ни с кем говорить. Соня села на кровать и ударила подушку кулаком.
– У меня что, на лбу написано? – Она легла и закрыла лицо руками. – Низкая самооценка! Конечно! Ах да, еще и комплексы! – Соня заплакала.
– Комплексы? – послышался голос Елизаветы. У нее была дурацкая привычка входить без стука.
– Без стука?! – сорвалась Соня, однако, увидев растерянное лицо матери, смягчилась. – Что мне делать? Мне все не нравится!
– Так, давай рассказывай. – Елизавета села рядом с Соней и приготовилась слушать.
– У меня иногда такое ощущение, что я с другой планеты! Я не похожа на других! Я чувствую свою силу, но у меня ничего не получается! Я не занимаю первых мест, я не побеждаю. И вроде нестрашная, неглупая, даже талантливая, но не получается ничего… Что я делаю не так?
– Ой, не знаю. Ну, ты проявляй себя как-нибудь, – неуверенно проговорила Елизавета.
– А то я не проявляю! Во все конкурсы лезу! На все возможные и невозможные курсы хожу! А толку нет! Меня не замечают!
– Ты преувеличиваешь, мне кажется…
– Вот видишь! Даже ты меня не понимаешь! Что это за жизнь такая?! – психовала Соня.
Елизавета пожала плечами, пробормотала что-то невнятное и ушла.
– Круто! Спасибо! – выкрикнула девушка вслед матери.
«Никогда никакой поддержки от тебя…» – с тоской думала она.
Через пару дней, к удивлению Сони, Елизавета повела ее к знакомому психологу Ирине Владимировне.
– Сонечка! Рада снова тебя видеть! – Ирина Владимировна широко улыбалась наполовину золотыми зубами. – Проходи, проходи!
Соня прошла в дальнюю комнату квартиры, отведенную для приема клиентов. Здесь ничего не изменилось с того дня, как Соня была у Ирины Владимировны в последний раз: лавандовые стены, большой старый шкаф с бумагами и папками, маленький столик с фотографиями, портрет Фрейда, два продавленных кресла, стоявших прямо посреди комнаты напротив друг друга, в одно из которых и села недовольная Соня. «И кто говорит, что сиреневый цвет успокаивает?» – недовольно думала она, скрестив руки и ноги.
– Бедная девочка,
Психолог раскрыла блокнот и что-то записала.
– У меня все в порядке, – раздраженно проговорила Соня, понимая, что ничего толкового из этого разговора не выйдет.
– Погода нынче меняется очень быстро. Меня тоже мучают головные боли и перепады настроения, – понимающе закивала дама.
– У меня не болит голова! И настроение нормальное! – Ситуация была настолько абсурдная, что Соня еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
– А как на личном фронте дела? – Женщина немного наклонилась вперед, ближе к Соне. Девушка тут же откинулась на спинку кресла, чтобы быть подальше от этой горгульи.
– Все хорошо, – довольно резко ответила Соня.
– Да-да, парни не обращают внимания, серая мышка…
– Я не серая мышка! – не выдержала Соня.
– Конечно, – засмеялась Ирина Владимировна. – Пытаешься привлечь внимание противоположного пола, – сочувственно скривилась психолог, – а ведь это симптом расстройства нервной системы!
– Чего? Вы о чем вообще? – возмутилась Соня.
– Заниженная самооценка, которую ты хочешь поднять, став популярной в мужском обществе!
– Да что вы такое говорите? Да как вы смеете! – Соня подскочила с кресла.
– Да еще и дома внимания не обращают… Никто тебя не понимает… Белая ворона? Или шизофрения?
На этих словах Соня вышла из комнаты. Быстро очутилась в прихожей, обулась и выбежала на улицу. «“Шизофрения!” Это у тебя шизофрения!» – зло думала она, пересекая улицу. Девушка так неслась, что не замечала ни одноклассников (двое ребят махали ей), ни острой боли в боку от быстрой ходьбы.
Дома никого не было. Тишина и холод. Кто-то опять поставил кондиционер на восемнадцать градусов. Соня гневно схватила пульт, выставила двадцать пять и бросила его на диван. На лестнице, ведущей на второй этаж, лежал, растянувшись, кот, которого девушка просто перешагнула. Тискать кота сейчас совсем не хотелось. Она завалилась на кровать в своей комнате, с головой укутавшись в плед. Боль не должна была прорваться сквозь этот плед: Соня хотела пропитаться этой болью и пережить ее сама. Она медленно раскачивалась, лежа на правом боку. В голове роем носились мысли вперемешку с песнями Linkin Park.
«Я должна уехать подальше отсюда, – проглатывая слезы, думала Соня. – Ненавижу этот город! Ненавижу этот дом! Ненавижу этих людей! Я себя здесь ненавижу! Я ведь не так плоха! Я не уродина! Я не тупая! Я не зануда, у меня столько увлечений! Я столько интересного знаю! Я была за границей! У меня большой кругозор! – Соня пыталась убедить себя в своей нормальности. И задавалась одним и тем же вопросом снова и снова: – Почему я чувствую себя здесь чужой? Почему меня никто не любит? Почему? Я ведь чувствую, что столько всего могу! Что я столько всего добьюсь! Я знаю это! Но почему меня никто не ценит? Почему никто не любит?»