Там, где оживают пески
Шрифт:
Змеелов тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли, и подумал о человеке, с которым ему было просто необходимо встретиться, пока не ушел из Феруза его караван. Во-первых, он спрятал рядом с его домом свой меч, а во-вторых, они так и не поговорили...
Змеелов явился в Феруз с торговцами шелком семнадцать дней назад. Солнце уже повисло низко над горизонтом, словно огромный апельсин, и в воздухе повеяло прохладой, когда длинный караван, где он подвизался охранником, подошел к воротам города. Помнится, Змеелов тогда оглядел мощные крепостные стены без всяких эмоций, изнуренный долгим дневным переходом и мучимый навязчивой
Огромные ворота медленно открылись, и погонщик Бабум, небольшой пузатый человечек, вышел вперед, чтобы столковаться с начальником стражи, который должен был выдать им разрешение на въезд в город. Навстречу погонщику из-за ворот вышел здоровенный детина в форме городских стражников. Ему пришлось даже нагнуться пониже, чтобы лучше понимать Бабума, плохо говорившего на языке народа Дияла. Они о чем-то оживленно заспорили, потом детина пересчитал верблюдов и повозки, прицокнул языком, покачал головой. Бабум начал было снова горячиться, но затем, будто что-то вспомнив, достал из-за пазухи тугой кошель, развязал его и отсыпал стражнику на ладонь несколько золотых томанов. Тот попробовал монеты на зуб, затем, удостоверившись в их подлинности, вороватым движением ссыпал деньги в карман, стараясь, чтобы этого никто больше не заметил. Потом отошел и приглашающе махнул рукой в сторону городских улиц.
Длинный караван тронулся с места и нескончаемой вереницей вошел в город. Ревели верблюды, гремели повозки, поднимая на сонных городских улочках клубы пыли, громко ругались на разных языках люди... Местные жители взирали на весь этот гвалт с поистине философским спокойствием, уже привычные к подобного рода представлениям. Бабум, не дожидаясь, пока все торговцы окажутся по эту сторону ворот, отправился договариваться о ночлеге для людей в ближайшие постоялые дворы и захватил с собой Змеелова, которому доверял больше остальных наемников. Они обошли несколько чайхан и караван-сараев, но все было занято по случаю наплыва торговцев.
Ежеминутно поминая всех дэвов подземного мира на всех известных ему языках, Бабум в сопровождении уже порядком уставшего Змеелова, наконец, сторговался с двумя постоялыми дворами на самой окраине Среднего города по цене, вдвое превышавшей обычную.
– Раздери этот мошенник пустынный лев!
– громко жаловался он Змеелову на обратной дороге.
– Они содрать с меня большой бакшиш за эта крысиная нора! Куда я помещать свои повозка и верблюдь? Где спать мои люди? Это самый настоящий обкрадаловка...
Змеелов же, раздобыв на постоялом дворе бурдюк с водой и вдоволь напившись, пребывал в благодушном настроении. Его клонило в сон и совсем не хотелось слушать речи разгневанного погонщика. Но обижать добродушного Бабума тоже не стоило, все-таки они давно друг друга знали и почти сдружились: погонщик уже не раз пользовался его услугами . А потому наемник счел за благо промолчать, лишь посмеиваясь про себя.
В ту ночь он, наконец, как следует, выспался, предварительно смыв с себя всю грязь двухмесячного путешествия (все-таки так и сидела в нем укоренившаяся с детства привычка к чистоте). А на следующее утро объявил удивленному Бабуму, что в городе у него есть срочные дела, и что он должен пропасть на несколько дней, но обязательно вернется к их отходу обратно в Хибу.
– Ну ты как желай, но смотри не опаздуй.
– нехотя отпустил его погонщик.
– Мы здесь восемнадцать дня, а потом утром на заре уходить обратно.
– Я помню!
– кивнул Змеелов, уже прикидывая в уме, что он будет делать в первую очередь. Ему предстояла сложная задача: найти в огромном многолюдном городе человека, которого он никогда не видел и знал лишь его имя, да место где тот жил двенадцать лет назад. Немного для того, чтобы найти его сразу. Отец перед смертью строго-настрого наказывал ему во что бы то ни стало отыскать Аггу - привратника и показать ему медальон в виде серебристого диска, который Змеелов носил не снимая все это время.
Он вышел с постоялого двора и уверенным шагом отправился через базарную площадь вглубь Среднего города, туда, где начинался Высокий Дом - квартал знати, что также был обнесен стеной, будто боялись тамошние обитатели собственного народа. Какое-то время Змеелов просто шел вдоль нее, припоминая выученный наизусть маршрут: от ворот квартала знати влево пятьсот шагов, затем на развилке направо, первый дом от поворота.
Он нашел жилище Агги довольно быстро. Это был маленький аккуратный домик с желтыми стенами и плоской крышей, каких в Среднем городе огромное множество. Домик окружала целая рощица гранатовых деревьев - немалое богатство для жителя Великой Пустыни, даже не смотря на то, что местный источник был достаточно большим, чтобы каждый житель Феруза мог иметь вдоволь воды.
Змеелов постучался в дверь, но ответа не было. Подождав немного и не получив никакого отклика, собрался было уходить, но тут из соседнего дома выглянул сухонький старичок. Он подошел к самой ограде, и какое-то время пристально наблюдал за молодым наемником с дорогим мечом, обвязанным накрепко в ножнах бечёвкой с восковой печатью городской стражи на конце, который висел у него за спиной. Змеелов не обращал на него никакого внимания и уже собрался, было, уйти восвояси, как старичок заговорил скрипучим голосом:
– Доброго дня, уважаемый. Если пришел ты к Агге-привратнику, то дома его не застанешь до вечера. Он сейчас во дворце Правителя, да продлит Великая Мать его мудрое правление...
– любезно проговорил он. Змеелову вовсе не хотелось, чтобы его лишний раз видели рядом с домом Агги, но раз уж попался... Он мысленно чертыхнулся, но обратился к старику:
– А давно ли он ушел, почтеннейший?
– наемник вдруг подумал, что сможет догнать привратника на полпути, и хотя бы с глазу на глаз столковаться о месте и времени встречи. Но тут же отмел эту мысль. В лицо он Аггу не знал, так что рассчитывать на это было глупо.
– Он ушел с рассветом, так что найдешь ты его только во дворце...
– старик явно был настроен поговорить, но тут из соседнего дома раздался зычный требовательный женский голос:
– Анбу, старый ишак, долго ли ты будешь чесать языком с первым встречным, вместо того, чтобы помочь мне?!
– Прошу простить, о наемник, моя жена...
– затравленно вздохнул старик. Змеелов только сочувствующе улыбнулся в ответ. Он дождался, пока навязчивый его собеседник поспешно скроется за дверью и оглянулся по сторонам. Ему, вдруг, пришло в голову, что меч его уж больно приметен в Ферузе. Не приведи Великая Мать, еще признает кто-нибудь из местных старинную чеканку на клинке из звенящей стали, секрет изготовления которой в царстве Дияла был утрачен вместе с древними знаниями, да и рукоять уж слишком необычная... А потому лучше будет спрятать меч среди раскидистых старых гранатовых деревьев, а там, поздним вечером, забрать. Все-таки, разгуливать по городу с семейной реликвией, бросавшейся в глаза каждому встречному, было неразумно. А вот оставить его во дворе, куда он через несколько все равно часов вернется, вдруг показалось ему вполне разумным.