Там, где парят орлы. Последняя граница
Шрифт:
– Отвечать только на мои вопросы, – спокойно повторил Граф. – Надеюсь, мне не придется еще раз напоминать об этом… Они интересовались новыми постояльцами, прибывшими сегодня, проверяли книгу регистрации и обыскивали комнаты? Они оставили, конечно, напечатанное на машинке описание человека, которого ищут?
– Оно здесь, у меня, товарищ. – Управляющий хлопнул себя по нагрудному карману.
– Они велели немедленно позвонить, если кто–либо, напоминающий это описание, появится здесь?
Управляющий кивнул.
– Забудь все это, – приказал Граф. – Обстановка быстро меняется. Мы имеем все основания предполагать, что
– Здесь? В этом отеле? – Управляющий заметно побледнел. – Клянусь Богом, товарищ…
– Богом? – Граф наморщил лоб. – Какой Бог? Чей Бог? (Лицо управляющего из бледного стало пепельно–серым».) Настоящие коммунисты никогда не делают таких фатальных промахов.
Рейнольдс почувствовал почти жалость к этому человеку, но знал, чего добивается Граф. Тот хотел нагнать побольше страха, чтобы человек слепо, немедленно и безрассудно подчинялся. И тот уже достиг такого состояния.
– Язык, язык, сорвалось по глупости, товарищ. – Теперь управляющий буквально распадался от нахлынувшей паники. Ноги и руки его дрожали. – Я заверяю вас, товарищ…
– Нет, нет, позволь мне заверить тебя, товарищ, – почти мурлыкая возразил Граф. – Еще хоть один раз у тебя сорвется такое с языка, нам придется обеспечить тебе небольшое перевоспитание для уничтожения всяких разлагающихся сантиментов. Перевоспитаем тебя, чтобы ты не предоставлял убежище людям, которые могут всадить нож в спину нашей Родине–матери. – Управляющий открыл было рот для возражения, но губы его шевелились совершенно беззвучно. Граф между тем продолжал, и в каждом его слове теперь слышалась холодная и смертельная угроза. – Ты будешь выполнять мои указания. И будешь их выполнять точно. За любую ошибку тебе придется отвечать, какой бы случайной она ни оказалась. Это, мой друг, или… Черноморский канал…
– Я сделаю все, все, – умоляюще заверил управляющий, пребывая в таком жалком состоянии страха, что вынужден был схватиться руками за стол, дабы не грохнуться в обморок. – Я сделаю все, товарищ, клянусь!
– Предоставляю тебе последнюю возможность показать себя. – Граф кивнул в сторону Рейнольдса. – Это один из моих людей. Он достаточно похож на шпиона, за которым мы охотимся, по внешности и телосложению. Мы его немного загримировали. Темноватый угол в вашем отеле, где должен появиться связник, и он окажется в наших руках. Связник будет нам петь, как поют все люди, оказавшись в АВО. И тогда шпион тоже будет нашим.
Рейнольдс ошеломленно уставился на Графа, и только годы профессиональной подготовки позволили ему сохранить невозмутимость. Он удивлялся про себя: есть ли предел дерзости этого человека? Но в этой дерзости, понимал Рейнольдс, и жила главная надежда на безопасность.
– Однако это все тебя не касается, – продолжал Граф. – Вот указания тебе: выделить номер для находящегося здесь моего друга. Назовем его для удобства, скажем, господином Ракоши. Лучший номер для него, какой у тебя есть, с ванной комнатой, выходом к пожарной лестнице, с телефоном, будильником и радиоприемником. Дубликаты всех ключей отеля и абсолютная уединенность. Чтобы никакой телефонист на коммутаторе
– Да, конечно, конечно. – Управляющий бешено хватался за последнюю соломинку предоставленной ему возможности показать себя. – Все будет сделано точно так, как вы требуете, товарищ. Точно так. Я вам обещаю.
– Ты можешь еще пожить, облапошив несколько тысяч новых постояльцев, – с презрением сказал Граф. – Предупреди этого осла портье, чтобы он не болтал, и покажи нам немедленно номер.
Через пять минут они были уже одни в номере, небольшом, комфортно обставленном, с радиоприемником, телефоном и находившейся поблизости пожарной лестницей, с расположенной за стеной ванной комнатой. Граф одобрительно все осмотрел.
– Вам здесь несколько дней будет удобно. Два–три дня в крайнем случае. Не больше, ибо слишком опасно. Управляющий будет молчать, но здесь всегда найдется какой–нибудь испуганный болван или платный информатор, который обязательно донесет о необычном постояльце.
– А потом?
– А потом вам придется превратиться в кого–нибудь еще. Я посплю несколько часов и отправлюсь на встречу с моим приятелем, знатоком подобных ситуаций. – Граф задумчиво потер посиневший от холода подбородок. – Для вас, думаю, потом лучше превратиться в немца, предпочтительно из Рура. Дортмут, Эссен или что–то в таком же роде. Это будет убедительнее, чем ваше австрийское происхождение, уверяю вас. Контрабандная торговля между Востоком и Западом становится такой крупномасштабной, что сделки теперь осуществляются на высоком уровне. Швейцарские и австрийские посредники, ранее осуществлявшие такие сделки, теперь не пользуются спросом. Они стали здесь редкими залетными птицами. На них смотрят с подозрением. Вы можете быть поставщиком товаров, ну, скажем, из алюминия и меди. Я достану вам книжку об этом.
– Это, конечно, запрещенные товары?
– Естественно, мой дорогой друг. Существуют сотни видов товаров, абсолютно запрещенных правительствами западных стран к вывозу. Но целый Ниагарский водопад запрещенных товаров течет за «железный занавес» каждый год. Этот поток оценивается ориентировочно на сто – двести миллионов фунтов стерлингов в год, точно никто не знает.
– Милостивый Боже! – воскликнул Рейнольдс, но тут же взял себя в руки. – Я внесу свой вклад в этот поток?
– Легче ничего невозможно и представить, мой мальчик. Ваш товар посылается в Гамбург или какой–нибудь другой свободный порт по фальшивым документам и с фальшивыми накладными. Они подменяются еще на заводе, а материалы грузятся на русский корабль. Или, еще легче, просто посылаете их через границу во Францию, снимаете упаковку, делаете другую и отправляете товар в Чехословакию. По соглашению «О транзите» 1921 года товары могут быть перевозимы из страны А в страну С через страну В без таможенного досмотра. Очень просто и красиво, не так ли?