Там, где умирают корабли
Шрифт:
Питер склонился над панелью.
— Слушаюсь, мэм!
Натали откинулась в кресле. Она подумала, не разбудить ли капитана, но не решилась. У вторых помощников нет такого права, тем более если учесть ее разговор с О'Туллом. Оставалось ждать и надеяться, что объект тоже увеличит скорость. Если этого не произойдет, киборг выставит ее виноватой. Потекли томительные минуты.
Оба бойца — и мужчина, и женщина — были почти голыми.
В третьем трюме был наскоро сооружен ринг, и теперь противники, злобно ворча, кружили вокруг друг друга.
Мужчина, техник-артиллерист с «Холдара-3», пританцовывал, втянув голову в плечи, и постоянно делал ложные выпады то правой, то левой рукой. Его противник, стивидор [2] корабля, коренастая, плотная женщина с игривой татуировкой «Поцелуй ее!» на правой ягодице, усмехнулась и махнула рукой кому-то из зрителей. Техник непроизвольно скосил глаза в ту сторону и тут же получил короткий и сильный удар ногой в подбородок. Его болельщики застонали. Женщина издевательски сложила губы в поцелуе, затем снова усмехнулась и стала заходить слева. Корабельный казначей не успевал принимать ставки.
2
Стивидор (мор.)— руководитель погрузо-разгрузочных работ на судне.
Тор Сэнко, который организовал этот поединок, чтобы развлечь команду, устало вздохнул. Ему уже надоело изображать заинтересованность. С первого же взгляда было ясно, что победит женщина, и поэтому ему было скучно смотреть поединок.
Он отпил из бутылки минеральной воды, вдохнул запах одеколона, распыленного на тыльной стороне ладони, и оглядел трюм.
Воздух был сизым от дыма, а от запаха человеческого пота и прокисших объедков стошнило бы и крысу. Но ему приходилось терпеть. При таком количестве людей на корабле никакая вентиляция не справится. А дополнительные люди на борту были необходимы, чтобы захватить «Божью Волю» и отвести ее на кладбище кораблей на Новой Надежде. Кроме того, в бою неизбежны потери и кому-то надо будет заменить погибших.
— Капитан, Коулз хочет поговорить с вами! Сэнко еще раз понюхал одеколон на руке.
— Пусть говорит!
Коулз, бывший полицейский, осужденный за нелегальную торговлю человеческими органами для трансплантации и еще за множество таких же мерзких преступлений, сейчас нес вахту. Он был гораздо ниже Сэнко, и огромное кресло капитана было для него слишком большим, но оно ему нравилось. Настолько нравилось, что он мечтал усесться в него раз и навсегда. Разумеется, он никому не рассказывал об этой мечте. Вахтенные офицеры смотрели схватку на мониторах внутреннего наблюдения и сидели к нему спиной. Это тоже нравилось Коулзу. Он тихо сказал:
— Объект увеличил скорость. Какие будут приказания?
Сэнко дотянулся до кармана, достал пузырек с капельницей и запрокинул голову. Без этих капель глаза у него пересыхали и ужасно болели. Прохладная жидкость побежала по его щекам, и он подумал, что когда плачут, наверное, испытывают такое же ощущение. Настоящих слез Сэнко не знал.
Итак, есть два варианта.
Первый: уравнять скорость со скоростью того судна. Но тогда на «плакальщике», если его уже засекли, утвердятся в своих опасениях. Второй: оставить их в блаженном наведении, сохранив прежнюю скорость. Но тогда ему придется сжечь больше горючего позже, когда он пойдет на перехват. Перерасход горючего съест львиную долю ожидаемой прибыли. Сэнко вынул платочек и промокнул глаза.
На ринге техник нанес сильный удар стивидору в живот. Женщина хрюкнула, сгребла соперника за плечи и ударила его лбом в переносицу. Мужчина схватился за лицо, покачнулся и упал прямо на зрителей. Болельщики подхватили его и вытолкнули обратно на ринг. Но теперь схватка закончилась очень быстро. Женщина ударила его ногой в промежность, а когда противник рухнул без чувств на помост, ухмыльнулась и победоносно продемонстрировала всем свои мышцы, которые волнами перекатывались под смуглой кожей.
Коулзу надоело молчание капитана. Он кашлянул и спросил:
— Капитан?
— Да, — раздраженно отозвался Сэнко. — Ты что, не видишь, я думаю! Время от времени и тебе самому полезно подумать!
Коулз, который думал всегда, но о своем, ответил сквозь стиснутые зубы:
— Да, сэр, виноват, сэр!
— Конечно, конечно, — неожиданно спокойно сказал Сэнко. — И тебе очень жаль! Но это к делу не относится. Проблема в том, что нам бы надо брать их прямо сейчас, пока они напуганы и до конечной точки их рейса еще далеко. Но у нас половина матросов пьяные в стельку, а если мы упустим добычу, с Орром будет истерика. Поэтому я считаю, что нам лучше уравнять скорости, нагнать на них еще страху и чуть-чуть подождать. Ничто так не изнуряет противника, как ощущение постоянной угрозы.
Коулз, которому было плевать на Орра, вынужден был сказать: «Есть, сэр!» — отдать команду в машинное отделение и ждать, что из этого получится. Итак, мышь предупредили. Что она будет делать дальше?
Озеро буквально вскипело, когда девять массивных тел устремились к сетке. Ролло был десятым. Он послал мяч вперед, занял позицию в центре и стал ждать сигнала. Долго ждать не пришлось. Сидя на шее у Ролло, Торкс великолепно видел всю линию обороны. Он и послал сигнал Ролло, слегка сдвинув колени.
Со стороны могло показаться, что все такие сигналы ничем не отличаются друг от друга, но это было не так. В зависимости от передаваемой информации менялись усилие сдавливания, его продолжительность и частота. Кроме того, сам кожный покров дромо имел участки, служившие как бы усилителями связи.
Ролло рванулся вперед, отталкиваясь своими круглыми плоскими ступнями от дна озера, поддел тяг рогом и подкинул его вверх. Торкс поймал мяч, сделал финт, изображая пас вперед, а сам перебросил его Хорло, который сидел на дромо по имени Крид.
Крид, повинуясь Хорло, взял левее и, обойдя двух зазевавшихся защитников, стал пробиваться к сетке. Хорло прикинул расстояние до ворот, понял, что не бросит, и отпустил мяч перед головой рвущегося вперед Крида. Крид принял мяч рогом, подбросил его вверх и сильным ударом головы послал его в сетку.
Двое вратарей, известных тем, что не раз спасали ворота в самых невероятных ситуациях, бросились наперехват мяча. Наездник вратаря, используя спину своего дромо как трамплин, взвился в воздух, вытянул руки и тут же выругался, потому что мяч прошел между ними.