Там тебя никто не ждёт
Шрифт:
– Я пришёл к тебе с приветом!
– объявил Чёрный, жизнерадостно улыбаясь.
– Рассказать, что солнце встало!
– Да ладно, - буркнула я, мельком глянув на окно.
– Ещё даже не рассвело. Что тебе надо?
– А как ты думаешь, затворница?
– рассмеялся демон.
– Пришёл напомнить о кое-каком обещании.
Я сжала пальцами виски.
– А...А-а-а! Слушай, а тебе случайно моя душа ещё не нужна? Домой хочу.
Демон бухнулся рядом со мной на подушки и панибратски приобнял за плечи.
– Я так и знал! Надо было со сделкой подождать... Извини, дорогуша, но не могу заключать два договора с одним человеком одновременно. Вот обещание выполнишь, кровью распишешься и вуаля тебе дом. Ну-ну, не смотри так грустно. Я, собственно, к тебе с поручением.
– Скажи, что ты хочешь, чтобы я убила будущую королеву Фрэсны, - пробурчала я, укутываясь в одеяло: комната за ночь ужасно выстыла.
– Зачем?
– изумился демон.
– Милая же девушка. Очень. И потом: твоя душа уже не будет такой невинной, а я этого не хочу. Нет, Катенька, мне просто надо, чтобы ты передала кое-что одному человеку.
– Что? И кому?
– чувствуя подвох, спросила я.
– А это тебе знать необязательно, - усмехнулся демон, протягивая мне увесистый бархатный мешочек.
– Смотри, ты сейчас оденешься, выйдешь за ворота дворца, пройдёшь к кладбищу, увидишь там человека в плаще и просто отдашь ему это.
Я подёргала завязки мешочка. Но мне они поддаваться не собирались.
– И как я выйду? Меня даже из комнаты не выпускают.
– А, всё просто!
– отмахнулся демон.
– Никто тебя не заметит. А дальше пойдёшь за огоньком. Не заблудишься.
– А обратно я как пройду?
– нахмурилась я.
– Тебя проведут, - уклончиво ответил демон.
– Давай, Катюш, ты хочешь домой?
А то! Меня здесь больше ничто не держит.
– Хочу, - отчеканила я.
– Ладно, поработаю курьером. А если на этом кладбище будет много людей в плащах?
– В такое время?
– фыркнул Чёрный.
– Не будет.
Демон оказался прав: мне действительно удалось беспрепятственно выйти из дворца (хотя я три раза запуталась в переходах) и потом дойти до кладбища вслед за ядовито-зелёным огоньком. Правда, там у могил пришлось побродить, а это страшненько, вообще-то. Но недолго.
– Катрин?
– удивлённо произнёс странно знакомый голос.
Я резко обернулась, увидела закутанную в плащ фигуру и быстро протянула мешочек.
– Э-э-э, здрасьте. Вот, это вам.
А фигуре - мужчине, голос-то мужской был - завязки поддались. Внутри мешочка оказался медальон, ярко засиявший при лунном свете.
Я отпрянула, разглядев лицо мужчины.
– Лорд де Лашете?!
– Да, я тоже не ожидал тебя здесь увидеть, Катрин, - улыбнулся мужчина. И исчез вместе с медальоном ещё до того, как из темноты вдруг появились мертвецы и кинулись к нам.
А у ближайшей могилы, полускрытые надгробным камнем, стояли ещё две не замеченные мной фигуры. Когда одна из них шагнула вперёд, и я рассмотрела, кто это... силы исчезли, голова закружилась, и я осела на руки ближайшему мертвецу.
Накинув обратно капюшон, Эдвард резко отвернулся и быстрым шагом направился в сторону ворот.
– Милочка, - раздался рядом голос короля-колдуна.
– А ведь я тебя предупреждал.
Глава 21
Это со мной раньше ещё хорошо обращались. Всё познаётся в сравнении, ага.
Вот сижу я в сырой холодной комнате с зарешёченным окошком, скрипящей кроватью, допотопным столом, разваливающимся стулом и сравниваю...
Служанки (или тюремщицы, фиг разберёшь, уж очень высокомерные) говорили, что меня вроде как будут судить за предательство короне, ложь принцу-наследнику и прочее, и прочее, и прочее. И ждёт меня смертная казнь. По поводу последнего я и не сомневалась: зная отца Эдварда...
Но я, как дура, ждала, что Эд, мой прекрасный принц, явится и меня спасёт. Всегда же спасал. И он же говорил, что не верит, что я не способна предать. Что изменилось?
Может, это его папочка, решив заполучить девственницу в жертвы, специально запудрил Эду мозги? С него станется: маньяк, он и в Фрэсне маньяк. Для него очередное заклинание сотворить - жизни дороже. Чужой, конечно.
Так или иначе, но Эдвард не появлялся. Я виделась только со стражниками и служанками - тюремщиками и тюремщицами. А, ну и из окна смотрела, как караул меняют.
И всё никак не могла поверить, что умру. В голове не укладывалась. Да я сидела уже так и ждала казни! И что? Меня спасли. И сейчас спасут. Кто-нибудь... что-нибудь.
Я в это твёрдо верила вплоть до рассказа одной из служанок, что меня уже обвинили и казнь будет дня через два. Какая-то особенная. Особенная, ха! На жертвеннике. Что, я фильмы не смотрела - как в жертву приносят знаю.
К вечеру того дня я открыла для себя молитвы. А что ещё делать, как не к богу обращаться на пороге смерти? Не то, чтобы я очень верила... Вру. Верила. Серьёзно, я, продвинутая атеистка, отлично понимающая серьёзность науки и всё такое прочее, дико боялась умирать и потому молилась, молилась, молилась. Сразу вспомнила все азвонские уроки - мы там и молитвы заучивали, чтобы кардинала поразить. Вот, пригодилось.
Как ни странно, помогало.
Казнить меня должны были ночью (а когда ж ещё ритуалы проводить, как не в полночь?). Я счёт дням уже давно потеряла, да и служанки меня беспокоили всё меньше. Кому какая разница, как жертва выглядит?
Так что, услышав совсем рядом голос, я удивилась донельзя.
– Ненавижу таких, как ты.
Я медленно повернула голову, не вполне понимая: это моё больное воображение или рябой мальчишка-маг и впрямь сидит на моём столе?
– Ой-ой-ой, я бедная-несчастная, меня все бросили и даже принц спасать не едет, - засюсюкал Жиль.
– Ах, теперь я лягу на жертвенник и умру, а им потом всем станет стыдно. Так?