Там, за Ахероном

Лукин Евгений Юрьевич

— Вы?.. — как бы не веря своим глазам, проговорил он. — Это вы?..

Краска сбежала с его лица. Бледный — в синеватых прожилках — полковник милиции с ужасом смотрел на странную гостью.

И дону Жуану показалось, что полковник сейчас пошатнется и грузно рухнет поперек ковра.

Но тут в комнату с топотом ворвался полковничий сынок, теперь более мордастый слева, нежели справа.

— Па! Она на балконе!.. — заорал было он — и умолк.

Полковник зажмурился, застонал и вдруг, развернувшись,

отвесил сыну оплеуху — куда более увесистую, чем первые две.

— Сопляк! — снова наливаясь кровью, гаркнул он. — Вон отсюда! Все вон! Тунеядцы! Короеды! Вы на кого руку подняли!..

На лоджии кто-то ойкнул и спрыгнул, видать, на крышу. Полковник плотно прикрыл дверь за вылетевшим из комнаты отпрыском и снова повернулся к гостье. Крупные губы его тряслись.

— Накажу… — истово говорил он. — Примерно накажу… Только ради Бога… Это недоразумение… Ради Бога…

— Да я, собственно, не в претензии, — преодолев наконец оторопь, промолвил дон Жуан. — Конечно же, недоразумение…

8. НАУТРО

Дона Анна:

— Вы сущий демон. Сколько бедных женщин

Вы погубили?

А. С. Пушкин, «Каменный гость»

Утро за нежными апельсиновыми шторами рычало, как Цербер. Коротко вскрикивал металл. Иногда, сотрясая воздух, под окном проползало нечто невообразимо громадное.

По ту сторону двери кто-то скрипнул паркетиной и испуганно замер. Дон Жуан усмехнулся. Закинув руки за голову, он лежал на чистых тончайших простынях и с выражением вежливого изумления на посвежевшем лице думал о вчерашних событиях.

Получалось, что тело, которое он присвоил, уже уходило за Ахерон и не раз… Но полковник, каков полковник! Принимать у себя дома гостей с того света… На безумца вроде не похож, да и душу дьяволу явно не продавал, поскольку живет небогато…

А ведь принимал постоянно. Не зря же ноги сами принесли дона Жуана именно к этому дому, именно в этот подъезд…

Дон Жуан откинул плед и в который раз с отчаянием оглядел свое новое тело.

В дверь постучали, и осмотр пришлось прервать.

— Я слышу, вы уже проснулись, дорогая? — произнес мелодичный женский голос. — Доброе утро!

Обворожительно улыбаясь, в комнату вошла пепельная блондинка в чем-то кружевном и дьявольски обольстительном. Жена полковника, и скорее всего вторая. Уж больно молода, чтобы быть матерью мордастого кабальеро… Вчера за ужином она, помнится, вела себя как-то странно… Да и сейчас тоже… Дверь вот зачем-то прикрыла…

— Ну как спалось на новом месте?

Слова прозвучали излишне любезно и отчетливо. Видимо, кто-то стоял и подслушивал в коридоре.

— О, благодарю вас! Превосходно!

Блондинка присела на край постели и уставила

на дона Жуана синие с поволокой глаза. Мысленно застонав, он попробовал обмануть себя рассуждением, что вот приходилось же ему переодеваться в свое время и монахом, и простолюдином… Однако в глубине души дон Жуан прекрасно сознавал, что сравнение — лживо. Трижды лживо! Ах если бы тогда, в каптерке, у него нашлась одна-единственная минута — осмотреться, выбрать…

— Что? Никакой надежды? — умоляюще шепнула блондинка.

— Как же без надежды? — пересохшим ртом отвечал дон Жуан, не в силах отвести взгляда от ее свежих, чуть подкрашенных губ. — Надежда есть всегда!

О чем идет речь, он, естественно, не понимал, да и, честно сказать, к пониманию не стремился. Когда говоришь с женщиной, смысл не важен — важна интонация.

— Я — про кору, — уточнила она.

— Я — тоже…

Синие влажные глаза просияли безумной радостью, и в следующий миг к изумлению дона Жуана нетерпеливые ласковые руки обвили его шею.

— Значит, все-таки любишь?.. — услышал он прерывистый шепот.

В горние выси мать! А тело-то у него, оказывается, с прошлым! Да еще с каким!..

В смятении он оглянулся на дверь.

— А… муж?

— Пусть скажет спасибо за баржу… — хрипло отвечала блондинка, бесцеремонно внедряя руку дона Жуана в кружева своего декольте.

«Какая еще в преисподнюю баржа?» — хотел вскричать он, но рот его уже был опечатан нежными горячими губами.

Ай да тело! Ай да погуляло!..

Волоокий дородный полковник маялся в коридоре. При параде и даже при каких-то регалиях. Увидев выходящих из спальни дам, резко обрел выправку.

— Спасибо вам за баржу, — прочувствованно выговорил он. — Только вот… — Чело его внезапно омрачилось. — Уж больно глубина там небольшая. Неровен час поднимут. С баржей-то с одной, может, возиться бы и не стали, но вот теплоход…

— «Богдан Сабинин»? — в озарении спросил его дон Жуан.

— Ну да… Таранил который…

Чуяло его сердце! Стало быть, ладья Харона тоже на дне.

— Даже проплывать над ними, — тихо и внятно вымолвил дон Жуан, глядя в выпуклые, как у испуганного жеребца, глаза, — и то никому бы не посоветовал.

— Слава Богу… — Полковник облегченно вздохнул, но тут же встревожился вновь. — Потом с корой… — беспомощно проговорил он. — Вы ведь в прошлый раз сказали, она полсотни заварок выдерживает…

Супруга его томно оправила пепельные волосы и возвела глаза к потолку. Розовые губы чуть приоткрылись, явив влажный жемчуг зубов. Интересно, сколько ей лет? Двадцать пять? Двадцать? Ах, полковник, полковник! Ну, сам виноват…

— Полсотни, говорите? — рассеянно переспросил дон Жуан.

Полковника прошиб пот.