Тамплиеры
Шрифт:
В 1213 году Иннокентий III издал буллу «Quia maior», в которой содержался призыв к новому крестовому походу против сарацин на Востоке. В пользу этого предприятия го-ворили сразу несколько факторов: Симон де Монфор добился наивысших успехов в ходе военной кампании в Лангедоке; в Испании армия мусульман потерпела сокрушительное поражение в битве при Лас-Навас-де-Толосе; и наконец, возникло новое, невиданное ранее явление – крестовый поход детей, в котором участвовали десятки тысяч юных европейцев из Франции, Германии и других стран. Они толпами ходили по городам и селам, повторяя слова: «Господи, возврати нам наш Святой Крест». Несмотря на отвратительную организацию этой массовой акции,
Даже скандальное отклонение 4-го Крестового похода и сторону Константинополя папа воспринял как «тучу с серебряной подкладкой»: в кои-то веки под его (т.е. папы) коман-дованием удалось объединить весь католический мир. К тому же такие негативные моменты, как продолжавшиеся династические раздоры между Капетингами и Плантагенетами во Франции, а также Вельфами и Гогенштауфенами в Германии, помогли Иннокентию отстранить непримиримых соперников от командования экспедицией и избежать раскола. В 1215 году его призыв к священному походу поддержали 1300 католических епископов, собравшиеся на четвертом Латеранском соборе в Риме. После этого были предприняты грандиозные юридические и административные меры для финансирования задуманного предприятия, вплоть до выдачи индульгенций не только непосредственным участникам похода, но и тем, кто поддерживал их материально. Это позволяло принять крест даже женщинам, жертвовавшим деньги и имущество на общехристианские цели. Через них оказывалось давление и на мужей. Жак де Витри, у которого несколько генуэзцев реквизировали на военные нужды лошадей, обрушился с упреком на их жен: «Грабители забрали моих коней, и благодаря этому их жены тоже стали крестоносцами». Сбором выделяемых на поход денег заведовал казначей парижского Дома тамплиеров брат Аймар.
В 1216 году Иннокентий III скончался, не дождавшись осуществления своих планов. Однако дело понтифика с неменьшим энтузиазмом продолжил сменивший его кардинал Савелли, принявший на римском троне имя Гонория III. Будучи уже пожилым человеком, Гонорий не обладал лидерскими качествами и активностью своего предшественника. Однако подготовка к крестовому походу уже набрала достаточные обороты: хотя основная масса французских и английских рыцарей выпала из христианского ополчения по причине внутренних династических войн и подавления еретических выступлений, на востоке Европы, в Сполето, уже собрались крупные отряды из Австрии и Венгрии, готовые отплыть в Палестину на венецианских кораблях.
Иерусалимским королем тогда был престарелый рыцарь из Шампани Жан де Бриенн, что свидетельствовало о недостаточном внимании к заморским территориям у тогдашней европейской знати; и он оказался лучшим кандидатом в мужья для наследной принцессы Марии. При венчании в 1210 году ему было уже шестьдесят, а невесте – всего семнадцать лет. Два года спустя Мария умерла при родах дочери Изабеллы, больше известной под именем Иоланты. Жан, став регентом новорожденной наследницы, придерживался весьма осторожной политики в отношениях с братом и наследником Саладина, аль-Адилем. Оба были заинтересованы в продлении перемирия 1212 года.
Появившийся в 1217 году на Ближнем Востоке венгерский король Андрей II совершил несколько набегов на незначимые мусульманские укрепления, но не добился заметных результатов. Тем не менее, посчитав свой христианский долг выполненным, венгры возвратились домой через толию, прихватив немало священных реликвий – в том числе голову святого Стефана и один из кубков со знаменитого свадебного пира в Кане Галилейской.
Во время своего пребывания в Святой земле австрийские и венгерские паломники вместе с тамплиерами и тевтонам» участвовали в строительстве новой крепости на мысе Атлит, которая в их честь была названа замком Паломника. Построенная на мысе на побережье к югу от Хайфы (берег создавал здесь естественное укрепление) для защиты дороги, окрестных виноградников, садов и полей, на которые сарацины часто совершали свои опустошительные набеги, крепость являла собой мощное фортификационное сооружение, обнесенное рвом с водой и двойными стенами со сторон суши. По свидетельству немецкого монаха-доминиканца Бурхардта с горы Сион, «крепостные валы и башни
В апреле 1219 года в Акру из Фризии прибыл флот, который обеспечил короля Иоанна Иерусалимского необходимыми средствами для наступления на Египет. После небольшой остановки вооруженная эскадра подняла паруса и 27 мая бросила якорь в устье Нила напротив Дамиетты. Разбив лагерь на левом берегу, 24 августа в результате яростной и кровопролитной атаки крестоносцы захватили оборонительную башню посреди реки, соединенную с городом деревянным мостом и запиравшую вход в реку. А через два дня от лихорадки скончался Великий магистр Гильом Шартрский, возглавлявший корпус тамплиеров, и на его место заступил опытный Пьер де Монтегю, ранее занимавший пост магистра в Провансе и Испании и принимавший участие в знаменитом сражении при Лос-Навас-де-Толосе.
Христиане не смогли развить этот успех, поскольку не имели судов для переправы через Нил: большая часть кораблей, на которых они прибыли в Египет, возвратилась обратно. Через несколько месяцев напряженного противостояния к ним пришло пополнение из Европы во главе с графами Неверским и ла Маршем из Франции, графами Честерским, Арундельским, Дербийским и Винчестерским из Англии, архиепископом Бордоским, епископами Лионским, Парижским и Анжерским, а также итальянский отряд во главе с папским легатом испанским кардиналом Пелагием Санта-Лючийским.
Пелагий как папский представитель сразу взял инициативу в свои руки. Действовал он решительно и энергично, но при этом отличался заносчивостью, грубостью и откровенным деспотизмом. Осада Дамиетты длилась уже почти полгода и сопровождалась массовыми болезнями и смертями крестоносцев. Летом 1219 года, не в силах больше сопротивляться, египетский султан Малик аль-Камиль, брат Саладина, предложил заключить перемирие. В знак своих добрых намерений он разрешил Франциску Ассизскому, прибывшему в Египет поддержать единоверцев, побывать в лагере сарацин и обратиться к ним с проповедью. Их встреча прошла в атмосфере исключительного взаимоуважения, но ни один из них не смог убедить другого сдаться и принять веру противника. Однако, отказавшись принять христианство, аль-Камиль предложил возвратить латинянам Иерусалим и другие святые места в обмен на снятие осады Дамиетты.
Это предложение вызвало острые разногласия в стане крестоносцев: если Пелагий и патриарх Иерусалимский решительно выступали против соглашения с неверными, требуя полной капитуляции, то король Иоанн – при поддержке большинства представителей палестинской и европейской знати – готов был принять эти условия. Великие магистры орденов Храма и святого Иоанна считали, что Иерусалим все равно не удастся удержать, не вернув прежде бывшие франкские укрепления за рекой Иордан. Но это условие для аль-Камиля было абсолютно неприемлемо. В результате его предложение было отвергнуто, и 5 ноября крестоносцы после решительного штурма ворвались в Дамиетту: местный гарнизон и оставшиеся жители были настолько истощены, что уже не могли сопротивляться.
Крестоносцы расположились в Дамиетте, ожидая очередное подкрепление из Европы – армию германского императора Фридриха II Гогенштауфена. В дальнейшем они собирались продолжить поход на Каир. Но в 1222 году прибыл лишь небольшой авангард – отряд герцога Людовика Баварского, состоявший из пятисот рыцарей. Поняв, что больше пополнения не предвидится, Пелагий приказал двигаться в глубь Египта, несмотря на возражения короля Иерусалимского и вождей тамплиеров, которые считали, что сил для такой экспедиции явно недостаточно. Но их доводы не были приняты во внимание, и ополчение двинулось по правому берегу Нила в сторону египетской крепости Мансура. Путь занял ровно неделю. Пока крестоносцы занимали позицию под стенами города, с тыла их обошел отряд аль-Камиля, а путь по реке перекрыла египетская флотилия на озере Манзала. Тем не менее у латинян еще оставалась возможность прорваться назад, но египтяне открыли шлюзы, затопив огромные участки прибрежной суши. Как позднее выразился великий магистр тамплиеров, «они оказались пойманными, как рыба, запутавшаяся в сетях».