Танатотерапия. Практическое применение
Шрифт:
Второй образ быстренько вернул меня на землю, когда потянули руку. Видела себя на полу, но тело стало белым каркасом, будто слепленным из жвачки (кошмар!), просто пять отростков, которые можно тянуть и лепить. Подумалось, что это верно.
Потом стало холодно, была поздняя осень, вспаханная земля у кромки леса, чуть припорошенная снегом, сизое небо перед закатом, стаи черных птиц и я, такая же черная, на этой пашне, и уже знаю, что умерла и ко мне никто не придет. Я была там долго, постепенно привыкая, что все случилось и ничего более не имеет значения, что все мои привычные чувства и долги – уже не мои. Я пробовала их – это было воспоминание о грусти, воспоминание о страхе, мысли о близких – но все это не во
Шум волн, появилось море, серое, северное, серая чайка и белое небо. Я поднимаюсь в небо, уже не видно моря, только белизна неба, и в этом белом, ни холодном, ни теплом пространстве прохожу – границу? – ничего не видно, ничего не происходит, просто знаю, что была граница, и она – пройдена. Это абсолютное счастье, слияние – с чем? Теперь я там, где должна быть, теперь все правильно, и это, оказывается, так просто…
Последний образ. Вижу себя, снова на пашне, но тело мое холодное и расколотое, как гипсовая кукла. Теперь я – комочек теплого света, как большой светлячок, прячусь в этой скорлупке, недалеко от сердца. Могу и вылететь, но не лечу пока: то ли жду чего, то ли привыкаю, и тихо смеюсь – от радости.
А потом было пора вставать.
Остаток дня ходила по городу с несравненным чувством: у меня все есть. Абсолютно ничего не нужно, ни вещей, ни людей, ни событий. Это не одиночество, не отделенность, а тихая радость: довольно того, что есть; и всем, что есть, я довольна.
Самая большая сложность в том, что я, судя по слышанным ранее описаниям, ожидала напряжения, боли, страха – а потом вспышки, озарения. Но ни боли, ни страха не было; было – освобождение и растущая радость».
6.3. Инсарова Н. Несказка о смерти /Журнал «Популярная психология», № 8-2005
Это рассказ об абсолютно реальных событиях, которые происходили неизвестно где и не вполне понятно с кем. То есть я там, конечно, была, но все эти слова – «там», «я» – они, как оказалось, полная чушь. Что с этим делать, ума не приложу, оставлю пока как есть.
Собственно, было все это на одном тренинге по танатотерапии. Танатотерапия – это такое направление в психотерапии, которое занимается страхом смерти. На самом деле, всеми остальными страхами тоже, потому что все они про одно и то же, про неизвестность. И суть работы заключается в том, чтобы пройти через обряд инициации, который позволяет прожить опыт встречи со своим страхом. Посмотреть ему в глаза. Как это делается технически, неважно. Там использовались телесные техники – человек лежит, еще четверо с ним работают. И если процесс запускается, то он входит в транс. Когда я шла на это, больше всего боялась, что ничего не случится. Это, скорее всего, означало бы, что я настолько сильно боюсь смерти и всего, что с ней связано, что не готова подходить к ней близко даже – пусть не в игровой – в смоделированной реальности. Но – получилось. И вот о том, что именно получилось, я и хочу рассказать. Сразу надо отметить, что транс был легкий, то есть, я осознавала все, что происходило, и даже гадала, кто именно сейчас со мной. Это, кстати, чертовски важно, по крайней мере, до какого-то момента. Просто параллельно перед глазами шел сюжет, которым при желании можно было управлять.
Я увидела индейскую деревню в лесу, на берегу широкой и быстрой реки. Были сумерки, и у костра сновали какие-то тени. Чуть в стороне на возвышении лежал человек. Издали было видно, что это мужчина и что он мертв. И мне кто-то говорит, что вот этот человек умер, и теперь по закону его жена тоже должна умереть. И вроде бы эта жена – я. Я не понимаю, но уже чувствую, что это правда. Тогда я начинаю спрашивать – меня что, убьют? В жертву принесут? Нет, отвечают мне, ты умрешь сама. Но я не хочу. Это неважно, говорят мне, это происходит независимо от того, готова ты или нет. Но это ошибка, он мне не муж. Даже если он был моим мужем при жизни – а я этого не помню, – то уж этот-то продолговатый предмет не имеет ко мне отношения! Вот именно, говорят мне. Поэтому жена и умирает вслед за мужем. Я начинаю понимать, что деваться некуда. Но еще есть время. И тут я вспоминаю, что здесь рядом у меня есть друг. Дело в том, что два раза в жизни я входила в подобные состояния, и сейчас те персонажи, которых я тогда видела, кажутся мне единственной соломинкой. Тот, о ком я вспомнила в тот момент, – старик-отшельник, и вряд ли можно выбрать собеседника, более подходящего в этой ситуации. Черт возьми, оказалось, что он живет возле этой самой деревни! Я прекрасно помню дорогу. Он вышел из своего домика и молча ждал, пока я подойду. Но он был рад меня видеть, я заметила.
– Мне сказали, что умер мой муж, и поэтому я должна умереть.
– Да, – ответил он улыбаясь.
– Но это же бред! И потом, я не хочу.
– Это неважно, и ты уже это знаешь. Но лучше принять это как есть. У тебя достаточно времени.
– Ну почему, зачем нужно так меня готовить? Убийцы! Почему нельзя просто стукнуть ножом в спину, раз без этого нельзя?
– Можно. Но тогда ты не умрешь до конца, ты не проживешь момент своей смерти.
– И где я окажусь?
– Не знаю. Но меня там точно не будет.
Мы помолчали. Я, кажется, начинала что-то понимать, и это было здорово. Потом он мягко сказал:
– Люди думают, что пока они могут любить или бояться, они живут. Но это не обязательно так, понимаешь? Я молчала. Это уже напоминало шок – его слова доходили не до моего ума (я и сейчас не вполне их понимаю), а до какого-то другого места. А он добавил, указав на реку:
– Она тоже может умереть. Высохнуть. Но там, где у реки начало и конец, она почти никогда не пересыхает. Подумай об этом. Скоро пора назад.
Я остановилась как вкопанная и совсем по-деловому спросила:
– И последнее: я боюсь туда идти. Как с этим быть?
– А у тебя нет никого, кто может с этим помочь?
И тогда я вспомнила про другого знакомого в этой местности. Это большущий волк с зелеными глазами. Он живет где-то под землей и вроде как он – мое ведущее животное. Я его видела только когда с ним познакомилась, и много раз пыталась прийти к нему ОПЯТЬ. Безуспешно. Скорее всего, потому, что я понятия не имела, зачем нужно ведущее животное. Но в этот раз он пришел сам.
– Слушай, – сказала я, – тут такое дело: боюсь я.
– Нет проблем, – ответил он. – Держись за хвост, когда страшно. А если сумеешь перескочить на спину, то все вообще отлично. Ну, пока. Я буду рядом. И исчез. Я вернулась к старику попрощаться.
– Да, еще одно. А как же то, о чем я просила перед тем, как сюда прийти? (Перед прохождением тренинга каждый задумывал свой запрос. Мой был вовсе не про смерть, и меня очень удивило, что пошла такая мощная инициация).
Я могу хоть заглянуть туда?
– Это не здесь, – сказал он.
Я попрощалась и ушла назад, к костру. Собственно, трип на этом почти кончился.
Исходный мой страх относился не к смерти, а к боли. Я знала, что будет момент, когда я не смогу дышать. И когда он наступил, перед глазами мелькнул волчий хвост, за который я и ухватилась. А потом оказалась верхом на волке, и это было вообще чудесно. Я обожаю ездить верхом.
Я думаю, что смерть – это то, что происходит в жизни. Мы боимся многих вещей, и в общем правильно делаем. Но нет такого линейного процесса – жизнь, который заканчивается таким состоянием – смерть. Это такие же пустые понятия, как «я» и «там» или «тут». В одной хорошей книжке про героя говорили, что он убивал разбойника. Убивал, но не убил. Так и я умирала, но не умерла. Это было страшно и больно. Это было красиво.