Танцор Января
Шрифт:
— Насчет «уродливого» ты не ошибся, — сказал он, указывая пальцем вниз.
И там, изнутри прижимаясь лицом к поверхности, был Джонни Мгурк, колотивший лопатой по стенке.
Конечно, вход скрывался в тени расщелины южного разлома — сгусток мглы в темноте.
К тому времени «Нью-Анджелес» уже снова появился над горизонтом, и Январь рассказал Микмак Энн о находке. Капитан предупредил помощника, чтобы она ничего не говорила Хогану и Мэлоуну, дабы те, привлеченные шансом легкой наживы, не покинули корабль и не спустились
Январь считал, что хотя бы одному из команды следовало остаться для охраны входа. Просто на всякий случай. На случай чего именно, он и сам не мог толком сказать, что ничуть не поспособствовало повиновению группы. Они сочли, что капитан хочет лишить их законной доли сокровищ, которые в их воображении уже успели достигнуть поистине Мидасовых размеров. Окончательно все разрешилось, когда у входа появился Мгурк.
— Ей, все, пошли-пошли, вы, — сказал он на своем отвратительном терранском жаргоне. — Гилди, сахбы. Спускайте корабли, сюда. Мы богаты, все.
И все поспешили за ним.
Январь вошел внутрь последним, шаги остальных уже успели стихнуть вдалеке, когда он достиг того места, где пещера превращалась в туннель с гладким полом. Он миновал огромный белый участок стены высотою в три человеческих роста и шириною в две вытянутые руки. Январь едва придал значение столь любопытным размерам, прежде чем его, словно молнией, оглушила мысль, что на самом деле это край выдвижной двери, скрытой в толще скалы. Да, с другой стороны прохода виднелся точно такой же паз. Дверь могла целиком перекрыть вход. Январь был впечатлен. Цельная, прочная дверь.
И к тому же из податливой пастилы.
Нет, не из пастилы, решил он, ради эксперимента надавив на нее, но из какого-то очень упругого материала. Январь нажал, и дверь прогнулась. Он убрал руку, и дверь восстановила свою форму. Эластичная деформация. Капитан надавил изо всех сил, и рука погрузилась по локоть. Дверь поддастся резаку или буру таким же образом, догадался он. Прямо материал «джиу-джитсу»: сильный в податливости.
Стоило Январю прекратить нажим, как дверь выгнулась обратно, вытолкнув руку с той же силой, которую он приложил, и едва не вывихнув ему плечо. «Действительно, материал „джиу-джитсу“, — подумал капитан, потирая предплечье. — Резаками, бурами, лазерами и взрывчаткой лучше здесь не пользоваться. Дверь поглотит всю энергию, а затем вернет ее». Конечно, его терзало любопытство, но не до такой же степени.
Наверняка то, для чего была необходима подобная защита, обладало огромной ценностью. Амос потер руки в предвкушении богатств, ждущих его внизу.
И все же кое-что не давало Январю покоя. Столь надежная дверь предназначалась для того, чтобы не впустить даже самого настырного исследователя. Капитан представить себе не мог, как тщедушному Джонни Мгурку удалось отодвинуть ее в сторону. Может, замок попросту сломался за минувшие эоны, а систему создали так, чтобы в случае неисправности она открылась автоматически.
Но зачем непреодолимой преграде система аварийного открытия?
Капитан продолжил спускаться, и вскоре грубый камень стен
Или у них были плохие дизайнеры.
Коридор вился по спирали, и некая причуда здешней геометрии напрочь отсекала голоса команды. На радиочастотах царило молчание, шипение статики усиливалось и слабело через неравные промежутки времени, словно змея, пытавшаяся заговорить. Сухой воздух, непрерывный песчаный ветер… планета походила на громадный шарообразный сгусток статической энергии.
Наконец он достиг помещения, которое откопал экскаватор. Сквозь прозрачный потолок лились тусклые лучи солнца. Это был овальный зал серо-зеленого цвета, украшенный волнистыми линиями более темного оттенка. Казалось, стены застыли в бесконечном вращении. Был ли подобный эффект предназначен для красоты, задумался Январь, или для того, чтобы сбить людей с толку? Но уж если технологии предтеч оставались неизученными, то их эстетические предпочтения были абсолютно непостижимы.
По всему пространству помещения на разном расстоянии друг от друга из пола бесшовно поднимались одиннадцать пьедесталов. Все они, кроме одного, были невероятно тонкими, и все, кроме четырех, пустовали. В отдельном зале, вход в который напоминал распустившиеся лепестки прекрасного белого лотоса, изящной выпуклой дугой изгибался двенадцатый пьедестал, также пустой. И посреди всей этой невидали, обмениваясь радостными возгласами, стояла его команда.
В дальнем конце зала, сбоку от вершины овала, зияла полуоткрытая пористая дверь. Сквозь этот проем Январь разглядел уходящий в темноту длинный тусклый коридор.
— Сам попробуй поднять эту чертову штуку, раз считаешь себя таким сильным! — привлек внимание Января вызов Билла Тираси, брошенный О’Тулу. Четверо членов команды стояли перед первым пьедесталом, на котором балансировало угольно-черное яйцо размером с кулак.
Яйцо казалось стеклянным, но тусклым, и свет не мог проникнуть в него — предмет был гораздо плотнее, чем позволяли предположить его размеры. Внутри поблескивали мириады крошечных точек. Словно свет, стараясь пронзить бездонную черноту, просто сдался и разбился на фотоны.
О’Тул особо не раздумывал. Усмехнувшись, он взялся за яйцо и попытался его поднять. Мышцы великана напряглись, глаза полезли из орбит. Яйцо даже не сдвинулось с места. Он хмыкнул, ухватился двумя руками, но артефакт все равно остался неподвижным.
Хоть баланс и был настолько хрупким, что казалось, оно вот-вот покатится, этого не произошло. Попытки потянуть, а затем и толкнуть яйцо также не увенчались успехом.
Тираси нахмурился.
— Тяжелее, чем кажется, да, приятель?
Злость О’Тула только усилилась.