Танцующая для дракона. Звезды падают в небо
Шрифт:
А жаль!
Такой снаряд, такой снаряд.
– Ты – не любая, Теарин. Когда ты уже это поймешь?
Резко повернулась к нему.
– Я это знаю с рождения. Но судя по тому, что говоришь ты, я именно любая, и даже не претендентка. Потому что ни одной из них ты бы такое не предложил.
В груди вспыхнуло, и я прикусила язык.
Обещала же себе!
Обещала, и вот, пожалуйста, снова!
– Расскажи мне про таэрран, – закрыла предыдущий разговор.
– Про таэрран? – раздражение в голосе дракона тоже полыхало огнем, но сильнее полыхало в груди.
Нет-нет-нет, миленький, пожалуйста.
Только
Только не сейчас!
Мы уже обошли скалу, дворец остался позади, а впереди простирался океан, безбрежный и бесконечный. Ветерок ласково скользил по щекам, соленый воздух так и манил вдохнуть полной грудью, но я сейчас пошевелиться боялась, не то что глубоко дышать. Одна искра из-под моих пальцев – и тайна раскрыта. Что, если Даармархский просто почувствует бьющееся во мне пламя?
– Да, хочу знать, что будет, если через таэрран прорвется огонь.
– Это невозможно, Теарин, – взгляд его смягчился, но сейчас за такое я готова была не просто швырнуть в него ведро, а предварительно набрать туда помои.
– А если все-таки возможно? – я вскинула бровь. – Если на миг представить, что такое возможно, и что я пройду отбор? Что ты будешь делать тогда?
– Мне не нужен отбор, чтобы быть с тобой.
– А мне не нужен ты!
Глаза дракона полыхнули, но я уже подхватила юбки и направилась в носовую часть, совершенно не заботясь о том, что о нас подумают. Мало ли, может в раскаленном от чувства собственной важности местара воздухе местари стало нечем дышать, и она решила немного прогуляться. То, что мои туфельки остались рядом с Даармархским, я поняла уже когда поднималась по лесенке: ударившись пальцем о ступеньку, вспомнила несколько совершенно недостойных дочери правящего слов.
Впрочем, именно это помогло отвлечься, я заметила, что на меня смотрит капитан, и улыбнулась. Хаальварн направился ко мне, а я отпустила юбку, чтобы прикрыла босые ноги.
– Местари Ильеррская?
– Я давно хотела попробовать управлять кораблем, – заметила негромко. – Вы же меня научите, капитан?
Хаальварн, к его чести, не только не побежал выяснять у местара, можно ли, но даже не взглянул мне за плечо. Вместо этого протянул руку:
– Пойдемте, местари.
Теперь на нас снова смотрели все, с той лишь поправкой, что на нас – это на меня и капитана, и признаться честно, это было куда приятнее. Я слушала его объяснения, запоминая, как ориентироваться в открытом океане, как швартоваться и как избежать посадки на мель, как происходит разворот, когда нужно поднимать паруса, когда лучше опустить и почему в свое время при создании флотилии отказались от весел и от гребцов. В случае полного штиля их заменяли иртханы из Восточной Пустыни, одним из проявления огня которых была способность управлять потоками воздуха.
Слушая все это, я почти забыла о своем пламени.
Неудивительно, потому что в груди больше не жгло, и к счастью. Когда мужчина отступил, решительно шагнула к штурвалу.
– Корабль нужно чувствовать, – произнес капитан. – На время, пока ты на воде, становиться с ним единым целым.
– Совсем как с драконом во время призыва.
Хаальварн улыбнулся:
– Именно так.
Я улыбнулась в ответ, и когда штурвал лег мне в руки, почувствовала себя… свободной. Свободной ото всех условностей, от ненавистного мне отбора, даже от невозможности
– Поворачивайте чуть-чуть влево, местари Ильеррская.
«Чуть-чуть» оказалось отнюдь не таким простым, каким могло показаться, но и на слабость в руках я никогда не жаловалась. Когда дракон, то есть корабль, чуть изменил курс, задохнулась от восторга.
Там, где небо в ослепительном сиянии солнца сливалось с водой, почти стирая тонкую нить горизонта, казалось, начинается новая жизнь.
Новая жизнь, забытая до этого дня.
Свободная жизнь.
– Куда мы сейчас плывем? – спросила я, но тут же взглянула на небо, вспоминая. – На Север?!
– Все верно, местари Ильеррская.
Капитан улыбнулся, а я вернулась к кораблю.
И к океану.
Сейчас мне даже начинало казаться, что штурвал едва различимо подрагивает в моих руках, и от этого ощущения были просто запредельные. Казалось, я могу разбежаться и взлететь, а потом парить в выбеленном от жара солнца небе, пока оно не сменится пронзительной синевой Севера.
– Непередаваемое чувство, правда?
Голос Даармархского прозвучал, как арбалетный болт, вспорол воздух, в котором, если бы не таэрран, я возможно в самом деле могла бы парить. Сильные руки легли на штурвал, накрывая мои и разрушая очарование момента.
– Прошу прощения, местар, – я вывернулась и поняла, что капитана на мостике уже нет.
Не скрывая разочарования направилась к лестнице.
– Вернитесь, местари Ильеррская.
Это был приказ.
Пришлось вернуться, ступая по нагретому солнцем дереву.
– Вы что-то хотели, местар?
– Если ты не забыла, у нас свидание.
– Как я могу забыть, если вы постоянно мне об этом напоминаете.
Даармархский взглянул на меня.
– Мы не закончили разговор.
Действительно не закончили.
– Да, мы говорили про таэрран.
Руки дракона на штурвале сжались сильнее, тем не менее он процедил:
– Я не знаю ни одного случая, когда пламя прорвалось бы через таэрран. В истории Надорги был случай, когда правитель запечатал таэрран своего первенца, сына- заговорщика. Парня бросили в подземелье, но спустя несколько лет его сила возросла настолько, что печать отца оказалась слабее его пламени.
Я затаила дыхание.
– Тем не менее преодолеть магию таэрран и вырваться из-под нее огонь все равно не мог. Поэтому сжег заговорщика. Изнутри.
Последние слова перебили дыхание окончательно.
Сжег изнутри?
Нет, это же…
– И его отец позволил этому случиться? – хрипло спросила я.
– Все произошло очень быстро. Огонь набирал силу постепенно, день за днем, а потом разом полыхнул. Никто не успел ничего сделать.
– Но он же должен был что-то чувствовать? Идущий изнутри жар, или…
– Под таэрран свой огонь не почувствовать. Это печать, магию которой ни одному пламени преодолеть не под силу. – Даармархский пристально на меня посмотрел, и я решила прекратить расспросы.