Танцующая с Ауте. Трилогия
Шрифт:
Аррек — поет? Хм. Хотя я очень легко могу представить его распевающим такую вот именно песенку. Как, впрочем, и участвующим в практической стороне описываемого в ней процесса. Флибустьерская, значит. Ну-ну.
— А вторая твоя песня? — Сто очков в мою пользу — мне удалось не отвести взгляд.
С минуту внимательно поизучав мое лишенное всякого выражения лицо, риани поклонился и приготовился отвечать.
Вдруг между нами резко, как-то грубо вклинился Дельвар. Конь младшего риани шарахнулся в сторону, и темный гигант бросил в сторону красавчика хмурый взгляд. У них явно были разногласия по какому-то вопросу.
Я прошу прощения, госпожа. Ему не следовало петь это. И тем более не следовало допускать, чтобы вы слышали. Простите.
Сен-образ от самого Л'Риса на тему: Я не думал, что это причинит вам такую боль,— был очень искренним.
Теперь уже я изучала своих риани целую минуту.
— Я бы попросила вас, Ступающие Мягко, в следующий раз, когда вздумаете заниматься моим воспитанием, делать это менее... топорно. А вас прошу, воин Дельвар, не вмешиваться в разговор, к участию в котором вас не приглашали.
Он вздрогнул, как-то весь сгорбился в седле.
Простите, Хранительница. Это не было проявлением неуважения. Просто для вас разговор был очень болезненным. Я не мог больше терпеть.
Я пренебрежительно дернула плечами и вонзила каблуки в бока кобылы. Та, точно поняв, что шутить сейчас не стоит, резво бросилась вперед, вынеся меня в самое начало нашей маленькой колонны.
Дельвар был прав. Слишком больно. Нельзя позволять себе так расклеиваться. Видит Ауте, я и без того сейчас не в форме. Мягко говоря.
Я расслабилась, позволив своей скотинке брести самостоятельно. Поглубже натянула отороченный мехом капюшон, спрятала руки в варежках. Надо было о многом подумать.
Посмотрела на Нефрит. Маленькая арр-леди, так небрежно распоряжавшаяся такой большой Ойкуменой. Мудрая, гордая и своевластная. Такая, какой, по идее, и должна быть истинная эль-ин. И как ее угораздило родиться среди людей?
Что же она там говорила? Люди видят лишь то, что они хотят увидеть. Или тех, кого хотят увидеть. Это я знала давно. Но я — совершенно другое. Я — это я. И потому непознаваема по определению. Что бы они там себе ни напридумывали, моей сути это не отражает.
Или?
Вене. Я становлюсь тем, кем желаю быть. Или тем, кого желают во мне видеть другие? Насколько неосознанные проекции смертных могут влиять на мои изменения?
Вер... А ведь с тобой не все так просто, юный оборотень. Тогда, в лесу ты увидел не просто самку одного с тобой биологического вида. Как он сказал? Отражение. Да. Но будем смотреть реальности в глаза: не просто отражение. На какой-то миг я стала его... Его судьбой, его сутью, его Анимой, как сказала бы, наверно, Нефрит. Самое страшное и самое прекрасное. Вдохновение и погибель. Ауте, когда я успела так крупно влипнуть?
Одна мысль, что я, пусть и нечаянно, умудрилась стать чьей-то душой, заставила меня почувствовать мерзкий холод где-то в желудке. И почти физическую боль. Конечно, эль-ин и люди под понятием «душа» понимают вещи настолько различные... Ах, дерьмо!...
Меня начало подташнивать. Голова болела, а снег все сыпался и сыпался в призрачном горном свете. Лошади осторожно постукивали копытами по ненадежному льду крутых троп.
А Аррек? Что он во мне видит? Когда-то Аррек арр-Вуэйн казался мне безупречным человеком, воплощением самой сути дарай-князя. Потом... Потом пришло понимание, что ни одно человеческое существо, наделенное такой безумной силой и несущее столь неподъемную ношу, просто не могло остаться нормальным. Ольгрейн и Лаара, его близкие генетические родственнички, тому блестящий пример. Аррек был, наверно, столь же сумасшедшим, как и они, но в своем собственном, неподражаемом стиле. Я так и не научилась читать его душу, но в одном была уверена точно: здесь все сложнее. Для собственного консорта я была чем-то иным, нежели простым воплощением его тайных страхов и желаний. Искуплением? Поводом убежать от Эйхаррона? От себя самого?
Чем? Это было совершенно вне моего понимания.
Ну ладно. Допустим, в последнее время, общаясь со смертными, я систематически загоняла себя в некую модель существования, осознание которой, кажется, тоже было выше скромных способностей моего разума. А как насчет эль-ин? Родителей? Насколько я была их отражением? Аррек как-то выдвинул подобную теорию и был жестоко осмеян. Эль-ин по-другому строят свои личности, у нас другие механизмы самоосознания... или, точнее, их отсутствие. И все же, все же...
Мама, папа. Раниэль-Атеро. Кем я хочу быть, кем я быть боюсь? Заколдованный круг. От всего этого голова уже не просто болела, она болела зверски.
А если пойти дальше? Эль. Великая Богиня, коллективный разум, моя насмешливая подруга. Чьей тенью является она? Кроме народа эль-ин, конечно. Архетипы, значит. Хм...
Я встрепенулась, не без удивления оглядываясь вокруг. Лучше б я этого не делала. Мы пробирались по какой-то совершенно невообразимой тропке над настоящей бездной, причем лошади при этом демонстрировали едва ли не обезьянью гибкость и почти кошачье искусство прыжков и цепляния. Я судорожно впилась руками в седло, прилагая героические усилия, чтобы не сжать колени. Не хватало еще пофыркивающей подо мной твари именно в этот момент вспомнить, что у нее есть характер и что седоков со спины приличным кобылам положено сбрасывать с максимально возможной высоты. Не то чтобы такой полет мне бы повредил, но крылья раскрывать действительно не хотелось.
Наконец мы выбрались на более спокойный участок — похоже, какой-то перевал. Лошади пошли веселее, стало возможным ехать по двое и даже по трое. Я чуть натянула поводья, почти вежливо попросив так хорошо показавшую себя тварь поравняться с Нефрит.
Арр-леди, кажется, нервничала чуть больше, чем я. Ну разумеется, люди, по крайней мере в большинстве своем, не очень привычны к высоте. Особенно когда внизу — отвесные склоны и очень негостеприимного вида острые скалы.
— Леди Нефрит?
Она повернулась с выражением светской вежливости.
— Да?
— Вы не против, если я задам вопрос?
Кажется, она была заинтригована. То, что я спросила разрешение, подразумевало, что на вопрос просят ответить, не интересуясь (по крайней мере, вслух), чем он вызван. Арр-леди едва заметно наклонила голову: согласна.
— Вы, похоже, в свое время серьезно интересовались символами. И тем, что вы называете архетипами. Вам говорит что-нибудь образ старухи? Древней такой, жутко уродливой. С молодыми глазами. Она пела над костями, и кости оживали, и пустота наполнялась смыслом. Жизнью. — Я говорила, вспоминая, и широко открытыми глазами смотрела в бездну, видя то, чего никогда не было и никогда не будет.