Танцующие с волками. Символизм сказок и мифов мира
Шрифт:
Демон Раввана подобен Ворону Вороновичу. И тот и другой похищают прекрасное женское начало. Ворон уносит царицу в мир подземный – сферу подсознания. Демон Раввана, влюбившийся в Ситу, крадет ее, заставив одного из демонов принять облик золотого оленя. Сита, прельстившись золотой шкурой оленя, просит Раму догнать его. Пока Рама охотится, Раввана уносит Ситу на остров Шри-Ланка – в обитель ракшасов, предлагая стать царицей этого острова.
«– Подними свой взор, прекрасная, огляди свои владения и свой народ. Здесь все отныне принадлежит тебе. Требуй. Приказывай, казни, милуй по своей воле, никто не посмеет возразит или не подчиниться.
Когда Сита, собравшись с духом, подняла глаза, ее охватил такой ужас, что она сразу же их закрыла. Ей почудилось, что она попала в царство бредовых снов. На площади толпились, жадно разглядывая ее, тысячи ракшасов. Никого и ничего страшнее она в своей жизни не встречала. Они не были одинаковыми, но отличались один от другого только разными уродствами. Каждый был исковеркан злобой собственной души, каждый носил печать своих нечистых помыслов, коварных намерений и жестоких поступков» (Н.Р. Гусева. «Легенды и мифы Древней Индии»).
Море – символ эмоциональной сферы, где воцарился остров зла, хаоса и иллюзий. Сита, олицетворяющая прекрасную эмоциональную сферу, попала в этот источник мрака, так как вовлеклась в обман – приняла демона за чудесного оленя с золотой шерстью. Рама, прибыв на остров и победив демонов, отказывается от той, за которой пришел, он не хочет соединяться с Ситой – той сферой своей души, которая способна быть увлеченной демоном, принимающим вид прекрасных вещей и явлений. Раввана видом золотого оленя вверг Ситу в иллюзию. Но когда Сита узнает подлинный облик ракшаса, она отвергает все, что исходит от Равана, не желая стать царицей чудовищного мира демонов. Сита отвергает все драгоценности и подарки Равваны, отказывается жить во дворце, избрав своим жилищем место под деревом ашоки в саду. Оказавшись в обители зла и хаоса, душа-психея ни на миг не теряет бдительности, отвергая все прояления и заманчивые предложения союза с миром заблуждений и источником иллюзий. Сита всходит на костер, чтобы доказать свою невинность и непричастность к этим хаотичным силам. Огонь – символ очищения и преображения (см. «Стихии»). В огне сгорает все нечистое, не подобное огню. Войдя в пламя и оставшись не тронутой им, Сита уподобляется самому этому пламени, т. е. силе очищения и преображения.
В сказке о трех царствах мать-царица не преображается, она погибает, но ее место занимают другие качества эмоциональной сферы, более прекрасные – царевны медного, серебряного и золотого царств. Погибает царица, так как оказавшись в царстве стихийного, хаотичного начала, она уподобилась ему, стремясь содействовать уничтожению позитивного начала – Ивана-сознания. Оказавшись в царстве иллюзий, царица, в отличие от Ситы, живет в жемчужном царстве, ни от чего не отказываясь, т. е. уподобляясь иллюзиям.
«Отец-старик» – это старое инертное сознание, представляющее собой «застывшие и окаменевшие доктрины и формулы» (Мария-Луиза фон Франц), хочет жениться на царевне золотого царства – источнике истины в душе. Истина не уживается с догмами и рамками, так как сама границ не имеет. Эти два начала – красота истины и концепции не аналогичны друг другу, поэтому соединиться в плодотворном союзе не могут.
– Тогда пойду за тебя, когда сошьешь мне башмаки без мерки.
Царь приказал клич кликать, всех и каждого выспрашивать: не сошьет ли кто царевне башмаков без мерки?
На ту пору приходит Иван-царевич в свое государство, нанимается у одного старичка в работники и посылает его к царю:
– Ступай, дедушка, бери на себя это дело. Я тебе башмаки сошью, только ты на меня не сказывай.
Старик пошел к царю:
– Я-де готов за эту работу взяться.
Царь дал ему товару на пару башмаков и спрашивает:
– Да потрафишь ли ты, старичок?
– Не бойся, государь, у меня сын чеботарь.
Воротясь домой, отдал старичок товар Ивану-царевичу; тот изрезал товар в куски, выбросил за окно, потом растворил золотое царство и вынул готовые башмаки:
– Вот, дедушка, возьми, отнеси к царю.
Царь обрадовался, пристает к невесте:
– Скоро ли к венцу ехать?
Царевна – возвышенная одухотворенная душа, дает задание сшить башмаки без мерки.
Башмачки золотого царства
Башмаки носят на ногах. Ноги даны для передвижения, поэтому они символ пути (см. «Три пары железных башмаков»). Башмаки из золотого царства – это стези благоухающей истины. Иван изрезал ткань на башмаки, данную старым царем, т. е. ищущее и обновленное сознание отвергает материю старого разума, старых концепций, которыми пути к истине не проложишь. Башмаки без мерки – красоту истины в душе невозможно измерить, так как природа ее бесконечна и безгранична. Иван растворяет золотое царство, а оно как мы помним, в виде золотого клубочка, золотой сферы. Из сферы истины души, которую герой извлек из глубин неосознанного, сознание берет башмаки – волшебные шаги одухотворенной психеи, путь возвышенной души.
Царевна отвечает:
– Тогда за тебя пойду, когда сошьешь мне платье без мерки.
Царь опять хлопочет, собирает к себе всех мастеровых, дает им большие деньги, только чтоб платье без мерки сшили. Иван-царевич говорит старику:
– Дедушка, иди к царю, возьми материю, я тебе платье сошью, только ты на меня не сказывай.
Старик поплелся во дворец, взял атласов и бархатов, воротился домой и отдал царевичу. Иван-царевич тотчас за ножницы, изрезал на клочки все атласы и бархаты и выкинул за окно; растворил золотое царство, взял оттуда что ни есть лучшее платье и отдал старику:
– Неси во дворец!
Сшить платье без мерки – соткать покровы неизмеримой глубине одухотворенной души. Что есть ее золотые покровы? Это прекраснейшие чувства – любви, милосердия, вдохновения, радости, в которые облекается истина и предстает в доступном пониманию образе. Атласы и бархаты застывших концепций и догм «я-сознание» уничтожает, извлекая из злотого клубочка-царства то, что золотой психее принадлежит.
Царь радехонек: