Танцующие в темноте
Шрифт:
— Привет.
— Вы отлично выглядите, — одобрительно сказал он. — Вам идет зеленый. Как раз в тон вашим глазам. Это было первое, на что я обратил внимание, когда вошел в прачечную, — на ваши зеленые глаза. Держу пари, у вас отбоя нет от ухажеров.
— Не совсем, — пробормотала Фло.
— В таком случае, местные парни, должно быть, сошли с ума!
Когда он взял ее под руку, на Фло пахнуло смешанным ароматом крепкого табака и карболового мыла. У нее снова похолодело в животе, когда они пошли по парку, хотя «Мистери» больше походил на площадку для гольфа: огромное поле травы
Без каких-либо просьб и намеков Томми коротко поведал ей историю своей жизни. Он родился в Ирландии, в графстве Лимерик и приехал в Ливерпуль десять лет назад, когда ему было двадцать.
— У меня четырнадцать братьев и сестер, и половина из них все еще живет дома. Я посылаю матери несколько шиллингов, когда у меня бывают лишние.
Фло сказала: она думает, что он поступает очень благородно. Она поинтересовалась, где он работает.
— Я слесарь-монтажник на верфи «Кэммел Лэйрд» в Биркенхеде, — хвастливо ответил он. — Видели бы вы корабль, который мы сейчас строим. Это подводная лодка класса «Т», «Тетис». Угадайте, сколько она стоит?
Фло призналась, что не имеет ни малейшего понятия.
— Триста тысяч монет!
— Триста тысяч! — выдохнула Фло. — Она что, сделана из золота?
Он рассмеялся и сжал ее руку.
— Нет, но это самая последняя модель. Если бы вы видели приборы в боевой рубке! И у нее десять торпедных аппаратов. Не завидую немецкому кораблю, который окажется поблизости от «Тетиса», если будет война.
— Войны не будет, — упрямо возразила Фло.
— Женщины всегда так говорят. — Он коротко рассмеялся.
Она сообразила, что об одной очень важной подробности своей жизни он не упомянул — о своей жене. Какое-то время они молча шагали по траве, если не считать того, что он насвистывал. Апрельское солнце начало опускаться за деревья.
Вероятно, Томми догадался, о чем она думает, потому что внезапно сказал: «Мне следовало сказать вам об этом раньше, Фло. Я женат».
— Я знаю, — отозвалась Фло.
Он удивленно поднял тонко очерченные брови:
— Кто вам сказал?
— Одна женщина на работе, Оливия Кнотт. Она живет на соседней с вами улице.
— Ах, вот как. — Он скорчил недовольную мину. — Я удивлен, что вы пришли, зная об этом.
А вот Фло ничему не удивлялась: она пришла бы даже в том случае, если бы ей сказали, что у него целый гарем.
Они дошли до края «Мистери» и оказались на Гейнсборо-роуд. Томми завел ее в первый же бар, который попался им на пути.
— Что вы будете пить? — спросил он.
— Не знаю.
До этого дня из спиртного Фло пила только маленький стаканчик шерри на Рождество.
— Я возьму вам портвейн с лимоном. Этот напиток обычно нравится женщинам.
В баре было полно народу. Пока Томми ходил за напитками, Фло огляделась по сторонам, беспокоясь, что кто-нибудь узнает ее, но вокруг были сплошь незнакомые лица. Она заметила, что многие женщины окидывали Томми оценивающими взглядами, пока он в ожидании напитков стоял у стойки, небрежно отставив ногу. Без сомнения, здесь он был самым красивым мужчиной — и он был с ней!Фло едва не задохнулась от восторга, и как раз в этот момент он обернулся и подмигнул ей.
Фло попыталась подмигнуть в ответ, но ресницы предательски затрепетали, и у нее ничего не получилось. Томми рассмеялся над ее стараниями, подходя к их столику с напитками в руках.
— Знаете, — прошептал он, — вы здесь самая красивая девушка, Фло Клэнси, может, самая красивая девушка в Ливерпуле. Между нами есть что-то родственное, даже что-то необычное, правда? Я понял это в ту самую минуту, когда увидел вас. Такое нечасто случается между мужчиной и женщиной, но у нас с вами это случилось.
Фло хотелось заплакать. Кроме того, она хотела сказать что-нибудь умное и значительное, но смогла произнести только:
— Я тоже так думаю.
Томми одним глотком осушил полкружки и со стуком поставил пинтовую емкость на стол. Он вытащил из кармана табакерку и ловко скрутил сигарету из толстых темных листьев, пахнущих смолой. Он подтолкнул табакерку по столу к Фло, но она покачала головой.
— Пожалуй, мне пора рассказать вам о Нэнси, — напыщенно заявил он.
— Нэнси?
— О моей жене. Это не настоящий брак, Фло, недействительный во всех отношениях. — Он испытующе посмотрел на нее. — Я встретил Нэнси в Испании, когда воевал на гражданской войне. Она цыганка. Не буду отрицать, она совершенно очаровала меня. Будь у меня возможность, я бы женился на ней официально, но вместо этого я позволил Нэнси поступить по-своему.
То, о чем он ей рассказал, показалось ей самым замечательным любовным романом, о котором она когда-либо слышала. Они с Нэнси «дали друг другу слово при обручении», как он выразился, на цыганской свадьбе в лесу близ Барселоны.
— Британское законодательство или римско-католическая церковь не признают такого брака, — заметил он презрительно. Он уже давно собирался оставить Нэнси и, как только ей станет лучше, сразу уйдет от нее. — И вот тогда я смогу жениться на английской девушке, теперь уже по-настоящему. — Он сжал руку Фло и заглянул ей в глаза. — И вы знаете, кто это будет, правда ведь?
Фло почувствовала, как ее обдало жаром. Она с трудом проглотила комок в горле.
— А что случилось с Нэнси?
Томми вздохнул.
— Вообще-то мне не очень приятно говорить об этом, милая. Это то, что называется «женскими болезнями». Она была в больнице на Смитдаун-роуд, и доктора сказали, что все пройдет месяцев примерно через шесть. Я не хочу уходить, пока ей не станет лучше, — добродетельно добавил он.
Чувство вины, которое притаилось в глубине души Фло (ведь она пошла на свидание с женатым мужчиной!), исчезло без следа, как и подозрение, что он рассказал ей о Нэнси только потому, что в противном случае она все равно узнала бы об этом, только от других. Оказывается, он чуть ли не холостяк! Однако, пожалуй, ей не стоит рассказывать о нем и его необычных обстоятельствах своей семье. Марта, например, никогда не поймет такого. Фло ни о чем не скажет им до тех пор, пока они не поженятся.