Танцующий бог

Последняя завеса преодолевалась почему-то очень тяжело, словно поставленный неведомо кем ради какой-то своей цели рубеж. Она искрилась крохотными огоньками, ускользала, сворачивалась в небольшие вихри, меняющиеся друг с другом местами с дикой скоростью, стараясь не пропустить блудного принципа Разума, с очень большой неохотой поддаваясь давлению. Возникло даже подозрение, что эту завесу установили специально для того, чтобы не дать ему вернуться – именно ему, никому иному. Так это или нет он не знал, но на всякий случай насторожился.

Еще один, последний рывок – и завеса преодолена. В глаза брызнуло солнечным светом, и Танан едва заметно улыбнулся. Наконец-то дома! Как же долго он отсутствовал, как соскучился по Дэлоуэ! Впрочем, неизвестно как сейчас называют этот мир, каждая раса придумывала ему свое название и считала единственно верным. Однако для самого принципа Разума именно это название, Дэлоуэ, было родным и привычным.

Интересно, сколько времени здесь прошло? Ведь время – вещь весьма относительная. Каким стал мир? Удалось ли его собратьям сделать то, что должны были? Приблизился ли мир к Переходу, о котором они так мечтали? Трудно сказать, надо вначале поглядеть, что здесь и как.

Где-то в неведомой дали изменилась картина мира, и в ней медленно проявился образ канатоходца в сине-черно-серебряном трико, идущего по почти невидимому канату, натянутому между звезд. Он жонглировал пылающими сферами и радостно смеялся. Никто из принципов и соответствий, которых жители мира по невежественности считали богами, не заметил пришельца, они занимались своими делами и не имели времени на то, что полагали неважным. А обычные люди и нелюди тем более ничего не поняли. Только внезапно в разбросанных по миру четырех великих книгах полыхнули огнем несколько строк, однако этого никто не заметил, поскольку книги были запечатаны заклятием, сплетенным в незапамятные времена. Их нынешние владельцы давно не пытались открыть древние фолианты, полагая, что это невозможно. А если кто-то и пытался, то безрезультатно. Даже немногочисленным чародеям это не удавалось, что уж тут говорить об остальных. Но энергетическая

Танан остался развоплощенным, воплощаться ему пока было рано, требовалось вначале понять, что вообще происходит, какие принципы и соответствия задействованы, а какие – нет. Какие бодрствуют, а какие спят. Он незаметной тенью скользнул на орбиту Дэлоуэ и всмотрелся в медленно вращающуюся под ним планету. Увиденное сразу насторожило Канатоходца, в общем узоре появилось что-то чуждое, чего не должно было быть. С другой стороны, это нечто казалось знакомым. Но почему? Где принцип Разума мог с ним сталкиваться? Самое неприятное, что это чуждое оказалось настолько вплетено в сущность мира, что убрать его оттуда стало почти невозможно, не разрушив сам мир. Что же здесь произошло? Как такое могло случиться? Куда смотрели его собратья? Танан продолжал растерянно изучать узор и ничего не понимал. Нет, с этим нужно разобраться подробно. И Канатоходец начал последовательно изучать слои узора и их взаимосвязи.

«Так, это понятно, это люди, хотя тоже выглядят не так, как должно. Видимо, понавыдумывали себе всякой чуши и считают ее истиной. Но ладно люди, а это еще что такое? Это откуда взялось?! И не одно! Нет, мои дорогие собратья, похоже, совсем обленились. Баклуши, что ли, все время моего отсутствия били? Или что? О, а вот еще кое-что интересное. В резонанс со мной входит, словно мое, но я его не делал! Что за чушь? Как такое вообще возможно? Похоже, дела в мире невеселые…»

Танан внимательно вгляделся в непонятную энергию, входящую в резонанс с ним. Да, его след в ней ощущается, но рядом с ним еще что-то, и что-то смутно знакомое. Канатоходец принялся лихорадочно вспоминать. И, наконец, вспомнил, придя в ужас. Второй составляющей была энергия Падальщика! Врага! Но как она могла оказаться смешанной с его собственной энергией?!

В этот момент до Канатоходца дошло, и он задохнулся бы от злости на себя, если бы имел сейчас тело. Да уж, снова сработала старая истина: хотели как лучше, а получилось, как всегда. Во время сражения с тварью Танан, уводя ее за пределы мира, сбросил слишком много энергии. И не ждал, что Падальщик сделает то же самое. А он сделал! И их энергии смешались, создав что-то непонятное. Хотя как смогли смешаться и стать единым целым столь разнородные энергии Танан не понимал. Ладно, он ушел из Дэлоуэ, уведя за собой Падальщика, добился своей цели. Но почему его собратья не обратили внимания на то, что энергия принципа Разума изменилась? Почему не очистили ее, ведь это было вполне в их силах? Да, теперь увиденное в узоре стало относительно ясным. Еще и не то могло произойти.

Что ж, с энергетическими изменениями относительно ясно, теперь нужно выяснить, как они повлияли на материальный план. А после этого постараться хоть как-то улучшить ситуацию. Для этого, похоже, придется завести аватара. Не сразу, конечно, сначала нужно решить, что вообще делать, окончательно разобравшись в ситуации.

Больше всего Танану не понравилось, что люди все больше и больше склонялись к своей животной составляющей, забывая о высших порывах души. Переставали стремиться к знаниям, хотели только грубых удовольствий – есть, пить и совокупляться. Неужели некому показать им небо, показать, что они умеют летать? Некому объяснить, что есть еще очень многое, кроме того, что можно потрогать руками? Некому заставить задуматься?

Кто способен на это? Только поэты, сказители, музыканты. Как с ними обстоит дело в Дэлоуэ? Канатоходец всмотрелся в мир, ища людей с горящими душами. И почти не нашел их. Редкие придворные менестрели прославляли владык. Поэты, которых оказалось еще меньше, писали оды в чью-то там честь, причем писали неискренне. А малочисленные бродячие труппы, осмеливавшиеся ставить спектакли не о славных битвах, а чем-то другом, голодали и распадались. Странно, но никто из принципов их не поддерживал. Некому, что ли? Странно. Значит, этим придется заняться ему.

Что ж, первичный план действий определен. Вперед по канату без страховки.

И будь что будет!

Устало вздохнув, Майт вытер пот со лба – жара в этом году выдалась страшная. К счастью, город уже виднелся вдалеке, скоро менестрель сможет отдохнуть и выпить кружку-другую холодного эля в трактире. Впрочем, назвать Теймар городом было бы слишком смело – так, городишко. Это барон Хайседский требовал называть свое владение городом, но его требования выполняли разве что местные жители, да и то, чтобы не ссориться с владетелем, не отличавшимся кротостью нрава.