Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу
Шрифт:
Последователи и реформаторы багуачжан
Дело Дун Хайчуаня было продолжено его учениками, которые завершили становление багуачжан и создали несколько направлений внутри этого стиля. Вся тонкость ситуации заключалась в том, что сам учитель Дун давал своим ученикам разные комплексы, хотя и базировавшиеся на общем принципе кругового вращения. Традиция утверждает, что таких учеников было ровно восемь — мастер Дун и здесь придерживался числовой магии триграмм. Причем каждому ученику он показывал в полной мере работу лишь с одной «ладонью-триграммой».
Старшим учеником мастера считался Инь Фу (1841–1909 гг.), выходец из провинции Хэбэй. Еше в молодости Инь Фу приехал в Пекин и нанялся на работу цирюльником, а затем перепробовал массу занятий: то работал
«Меч восьми триграмм» (багуадао) отличается огромными размерами. Комплекс с ним выполняется с такими же вращениями и переходами, как и в багуачжан
Именно Инь Фу было суждено довести форму стиля до ее логического завершения. Если великий Дун Хайчуань в основном опирался на собственную интуицию и опыт в даосских мистериях, то Инь Фу постарался сделать багуачжан структурно более стройным. И начал с того, что из многих приемов, которые показывал Дун Хайчуань и часть которых относилась к «Кулаку архатов», он выделил ряд наиболее эффективных и подходящих для передвижений по окружности.
Удивительным мастерством отличался другой ученик Дун Хайчуаня — Чэн Тинхуа (1848–1900 гг.), по прозвищу «Очкастый Чэн». Такое забавное прозвище он получил за то, что еще подростком, приехав в Пекин (его биограф и ученик Сунь Лутан называет другой город — Тяньцзинь) на поиски работы, устроился вытачивать линзы для очков, а затем даже открыл свое дело по изготовлению оптики. Эта работа и кормила его всю жизнь. Сунь Лутан называл его «самым умелым из самых добродетельных людей». Боевыми искусствами Чэн Тинхуа занимался с молодости и прославился как один из лучших пекинских борцов шуайцзяо. Но встреча 28-летнего чемпиона с Дун Хайчуанем перевернула всю его жизнь — он стал самым ярым последователем багуачжан и изучал его более десяти лет.
Чэн Тинхуа, как и многие ученики Дун Хайчуаня, несколько изменил изначальный вид стиля. Так, он ввел новое положение ладони — «Когти дракона», когда основные удары наносятся не центром ладони и не кончиками пальцев, а ее внешним ребром. Он привнес много боевых приемов и заломов из шуайцзяо, а передвижения сделал более легкими и стремительными. Так формировалась наньчэнская ветвь багуачжан, или багуачжан клана Чэн. В 1894 г. Чэн Тинхуа изучал синъицюань у своего хорошего друга Ли Цуньи, а позже освоил и тайцзицюань, объединив все три стиля воедино. Знаком был Чэн Тинхуа и с другим великим мастером ушу того времени — Сунь Лутаном. Сунь, будучи уже знаменитостью в кругах боевых искусств, не постеснялся пойти в ученики к Чэну и перенял у него «истинную» линию багуачжан.
Жизнь Чэн Тинхуа, одного из величайших мастеров багуачжан за всю историю стиля, трагически оборвалась в 1900 г. В тот год в стране бушевало восстание ихэтуаней и объединенная армия восьми государств вошла в Пекин. Чэн Тинхуа устроил в своем доме тайный склад оружия. Однажды вечером, возвращаясь домой с целым мешком оружия, он наткнулся на многочисленный немецкий патруль, контролировавший эту часть города. Поразив нескольких человек, Чэн пал под пулями интервентов.
Багуачжан стал одним из самых глубоких стилей ушу, сохраняющих в целостном виде эзотерическую традицию. Долгое время он не был столь популярен как тайцзицюань, и его судьба в общем оказалась схожей с судьбой синъицюань: о существовании стиля знали многие, но мало кто обладал реальными познаниями в нем. Вплоть до середины нашего столетия подлинных школ истинного багуачжан было крайне мало, они встречались лишь в деревнях провинций Хэбэй и Хэнань, да еще в Пекине, где когда-то преподавал сам Дун Хайчуань. Интересно, что распространению багуачжан значительно способствовал синъицюань. Как уже упоминалось, по одной из легенд, Дун Хайчуань как-то сошелся в поединке с мастером синъицюань Го Юньшэнем, после чего они подружились и два стиля стали практиковаться в одних и тех же школах.
Постепенно стиль стал популярным среди образованной части городского населения, причем даже на время потеснил тайцзицюань. После создания в 1928 г. Центральной академии национального искусства руководителем ее тренерского отдела стал У Цзюньшань — лучший ученик прямого последователя Дун Хайчуаня Хань Фушуня. У Цзюйшань открыл в Академии первую официальную группу багуачжан, и с этого момента стиль вошел в когорту элитарных стилей ушу. У Цзюйшаню благоволили даже члены гоминьдановского правительства. Когда началась война сопротивления Японии и город Нанкин, где располагалась Академия, оказался захвачен японцами, У Цзюйшань вместе с группой ведущих инструкторов вслед за гоминьдановским правительством переехал в Чунцин, где продолжил преподавание багуачжан [166].
Реформы ушу, начавшиеся после прихода к власти КПК в 1949 г., коснулись и багуачжан. Прежде всего стиль подвергался критике за излишнюю мистифицированность, за «ненаучный подход», «мистические пережитки в терминологии». В преподавании багуачжан даже пытались вообще обойтись без понятия «восемь триграмм». И все же никто не желал осваивать вместо багуачжан некую «гимнастику передвижений по кругу». Вскоре с чисто внешней точки зрения все вернулось — багуачжан вновь стали изучать в его терминологической оболочке «восьми триграмм» и «небесного круга». Но вместе с этим было создано много новых, гимнастических и спортивных комплексов багуачжан, которые уже не содержали внутренней глубины, присущей традиционному стилю. Да и сам мир традиционного багуачжан раскололся. Большинство тех людей, кто принадлежал ему, признали в качестве патриарха стиля Ли Цзымина — одного из учеников прямого последователя Дун Хайчуаня Ляо Чжэньпу. Частично это обусловливалось тем, что Ли Цзымина поддержало государство, а после его смерти раскол еще больше усилися. Однако большинство занимающихся багуачжан в деревнях по-прежнему ориентированы на своих учителей, среди которых немало носителей «истинной традиции». Такие люди практически никак не соприкасаются с государственным преподаванием багуачжан, зато поддерживают тесные контакты между собой и представляют, пожалуй, единственный канал сохранения традиции «Ладони Восьми триграмм».
Тайные секты и традиция ушу
Есть два способа уберечься от бед и обрести спасение: занятия гунфу и дыхание в положении сидя. Но первый способ все же значительно эффективнее. И лишь наша община знает его.
«Встать на Путь» посредством ушу
Не будет преувеличением назвать тайные общества Китая той кровеносной артерией, которая питала традиции народной культуры. Размах их деятельности был столь огромен, что с трудом осознается даже в исторической ретроспективе. Тайные общества и секты охватывали все сферы народной культуры, более того — не обходили и целую армию местных чиновников. Не трудно понять, почему боевые искусства оказались, начиная с XVII в., не только основным элементом тайных народных обществ, но вообще не мыслились вне их.
Правда, «тайность» их была достаточно относительной, о них прекрасно знали и представители местной администрации, и центральные власти. Да и скрыть существование таких организаций было невозможно. Об этом красноречиво говорят цифры: к началу XX столетия в Тяньцзине больше половины населения так или иначе были связаны с тайной сектой «Учение принципа» или «Учение об истине» (Лицзяо), а в некоторых районах столичной провинции Чжили — до 90 %. В ряде районов провинции Сычуань в обществе «Старших братьев» (Гэлаохуэй) состояло 70–80 % населения. В провинции Цзянсу членами этого же тайного общества было более 70 % населения [110].