Танцы на снегу. Геном. Калеки
Шрифт:
– Разве султан такой злобный?
– Нет, но от пристального внимания его спецслужб, удивленных моим поступком, ты бы скоро на стену стал лезть. И второе… я не занимаюсь…
– Улаживанием мелких проблем, – закончил я. – Спасибо, капитан Стась.
Мы въехали в город. Потянулись кварталы небольших, этажей в десять – двенадцать, домов, наверное, жилой район. Вроде бы все здесь было в полном порядке – горели фонари, огни реклам, светились почти все окна. Я радостно завопил:
– Смотрите, Стась, здесь все в порядке!
Действительно, почти в каждом окне были видны люди. Празднично одетые, танцующие или сидящие за столами, беседующие у каминов. Наряжающие новогодние деревья или собирающие модели ракет ко Дню звездоплавания…
Я замотал головой, ничего не понимая.
– Ты рос на очень отсталой планете, Тиккирей, – мягко сказал Стась. – Это проекционные окна, они лет десять как вошли в моду… на Новом Кувейте ими оборудован почти каждый дом. Понимаешь, ты записываешь на свое окно какой-то хороший славный праздник… свадьбу, Новый год, день рождения… А потом по вечерам твое окно транслирует наружу это изображение. Каждый старается показать окружающим, как здорово умеет веселиться, как у него хорошо и уютно. Не хватает своей фантазии или умения создавать уют – значит, заказывают изображение у дизайнеров.
– Угу, – сказал я. – Я читал. Я уже понял. Нигде нет людей на улицах и машин нет. Совсем. Не могут же все спать, верно?
В каком-то окне как раз была свадьба. Молоденькая невеста, лет семнадцати, наверное, целовалась с таким же юным пареньком. Вот странно… ведь на самом деле они уже совсем взрослые люди, у них могут быть дети старше меня… а их свадьба продолжается. Свадьба идет… а они лежат в кроватях, пуская слюну…
– Тебе нравится эта мода? – спросил Стась.
– Нет, – прошептал я.
– Мне тоже – нет. Я даже обычное видео не люблю, Тиккирей. Даже обычные фотографии. Память – это то, что внутри тебя.
Машина выехала на широкий проспект, а еще минут через пять мы подъехали к дворцу султана. Очень красивому, очень большому, может, только у Императора на Земле дворец больше.
Стась тихо застонал. Длинно и грязно выругался на незнакомом языке – я ни слова не понял, но что он именно ругается, сомнений не было.
– Над всеми этими башенками и куполами, Тиккирей, – сказал Стась, – сейчас должно было мерцать силовое поле. Тоже красиво, по-своему. И абсолютная защита. Я недооценил разведку Инея.
Машина развернулась на середине пустого проспекта и ринулась назад.
– А если и в порту все спят? – тихо спросил я.
– Ну и что?
– Разве можно взлетать без разрешения портовой службы?
Стась невесело засмеялся. Потом сказал:
– Значение слов «можно» и «нельзя» в критической ситуации меняется на противоположное.
– Капитан Стась, а почему с нами ничего не случилось? – рискнул я задать вопрос, который мучил меня уже с полчаса.
– Не знаю, Тиккирей. У меня есть некоторые особые способности. Но ты самый обычный мальчик. И при этом агент Инея не смог стать для тебя невидимым, и то оружие, которым они захватывают планеты, тоже на тебя не подействовало.
Меня словно ледяной водой окатили.
Я крепко сжал руку Лиона – вялую, безжизненную.
А я-то подумал… почти подумал, что капитан Стась тоже мой друг.
На самом деле он всего-то выполняет задание. Не смог помешать агентам Инея – зато получил двух пацанов. Один – «в фазе перерождения». А на другого не подействовало загадочное оружие врага.
– Как там твой приятель? – спросил Стась.
– Ничего, – ответил я. – Спит.
– Я сейчас прибавлю скорости, – сообщил Стась, словно мы и так не гнали под двести километров. – Так что держи его покрепче, хорошо?
Я даже не ответил. Но обнял Лиона покрепче. Дома мелькали, уносясь вдаль, в светящихся окнах танцевали, ели, разговаривали люди, которые скоро станут беспомощными марионетками.
Они, наверное, и не поймут, что случилось.
Глава 6
Космопорт был таким же пустынным, как и город. Вот только здесь мы все время наталкивались на спящих людей: в такси у стоянки, у входов и выходов, в будочках охраны, сделанных из темного матового стекла.
– Они погрузились в сон не сразу, – сказал Стась, оглядываясь. – Видишь, нигде нет столкнувшихся или разбившихся машин, никто не поранился при падении. Словно всем захотелось уснуть… и они торопливо прилегли где придется.
Он был прав. Я даже заметил несколько человек, которые лежали на тротуарах, подложив под голову дипломаты, сумки, портфели. А один пожилой мужчина даже расстелил на траве свой плащ, а из раскрытого чемодана достал ночной колпак – да только не успел его надеть. Над этим можно было бы похихикать, если бы это была комедия по ти-ви.
Торопясь за Стасем, я все-таки оглядывался, стараясь запомнить как можно больше. Сам не знаю уж зачем. И поэтому нормального человека увидел одновременно с рыцарем.
Это был старик в инвалидной коляске. Он медленно ехал от одного из корпусов порта, поглядывая по сторонам. И увидев нас, немедленно завопил, неожиданно пронзительно:
– Стойте! Стойте!
Мы остановились. Я обратил внимание, что Стась очень спокоен, словно не ждет никакого подвоха.
Коляска набрала скорость, подъехала к нам. Старик сразу же подозрительно уставился на Стася и спросил:
– Куда вы тащите этого беспомощного ребенка?
– Догадайтесь с трех раз, куда сейчас можно кого-то тащить? – вопросом ответил Стась. – В приют для умалишенных детей? На рабовладельческий рынок? Или все-таки куда угодно, но подальше отсюда?
Старик кивнул. Был он очень старый, но не дряхлый. И одет в какой-то роскошный костюм с запонками из драгоценных камней, переливчатый галстук, ботинки из светящейся в темноте кожи авалонской ящерицы. И коляска у него стоила, наверное, побольше любой автомашины. Только шунт у него был древний, как он сам, сантиметров пять диаметром, под несколько типов разъемов, которые уже давно не использовались. Я даже на Карьере такие шунты редко видел.