Танцы с саквояжем Вуду
Шрифт:
— Только после того, как вы подпишете контракт.
— О, об этом не беспокойтесь. — Билли вытащил из кармана что-то, завернутое в фольгу. — Это для вас. Подарок.
— Подарок? Мне?
— Именно вам.
Агент по недвижимости взяла подарок и вынула из фольги. Вещица из белой пластмассы.
— Что это? — спросила женщина.
— Называется плизир. Но пойдемте, откроем шампанское, а затем можно осмотреть и спальню.
Элегантная шляпа
12
Цепляйся ногтями и не смотри вниз.
Шляпа Билли шла, да, собственно, и пальто тоже. Они смотрелись на нем, он смотрелся в них. Парень в ателье это отметил, и даже его помощник. Они помогли Билли донести покупки до машины. До его новой машины с шофером-дамой. С той самой дамой, которая до недавнего времени была агентом по продаже недвижимости.
Они погрузили покупки в багажник и помахали вслед отъезжающей машине.
— Он и его машина как единое целое, — высказал свои впечатления портной. Помощник с ним согласился.
Билли сидел на заднем сидении и разбирался с CD-плеером. Да, машина ему подходит, он знал это. Она определенно лучше той, которая принадлежала ныне покойному молодому человеку. Конечно, не высший класс, но самая лучшая из тех, которую могла позволить себе его шофер-дама.
Зазвонил телефон. Билли снял трубку.
— Барнес, — сказал он.
— Билли, — раздался голос мистера Дайка, — с размещением все в порядке? Слышал, ты себя не обидел.
— В порядке, — ответил Билли.
— Замечательно. Теперь пора и на работу.
Мамаша Билли довольно долго находилась в халупе, беседуя с малым по фамилии Вудбайн. Однако каких-либо подробностей, относящихся к исчезновению саквояжа вуду, она не сообщила. Зато издавала очень много шума. Гремела цветочными горшками и била лопатой по стенам. Наконец прибежали соседи, и мамаша Билли была со скандалом выдворена.
Парню по фамилии Вудбайн было над чем задуматься. Ему предложили гонорар за неделю вперед — сумму, по странному совпадению равную пенсии бабушки, — с условием, что он найдет местонахождение саквояжа вуду и вернет
Что ж, решено.
Следует отметить, что в отношении живости ума парень, конечно, Билли Барнесу проигрывал (хотя сам он с таким утверждением совершенно не согласен), но горел желанием стать знаменитым частным сыщиком. Только вот звезд с неба не хватал. Читал Хьюго Руна и его Закон очевидности, да вот не усвоил всех его принципов.
Когда месяц спустя он покинул халупу, слегка бледный и осунувшийся от злоупотребления сырыми помидорами, вывод напрашивался сам собой: хотя халупа и казалась наиболее подходящей для наименее наиболее очевидного места из всех наименее наиболее очевидных мест, где мог объявиться Билли Барнес с саквояжем (и, таким образом, наиболее очевидным местом), тот, очевидно, совершенно не собирался этого делать!
Значит, пора было поискать в другом месте, да и умирать голодной смертью не хотелось.
И поскольку Брентфорд ничем не лучше других мест, пусть там и жил дядюшка Брайен, то почему бы не начать именно с Брентфорда?
Таким образом, парень, то есть я, прибыл к порогу дома моего дяди Брайена с улыбкой на лице и сменой нижнего белья. Шел 1977 год, 27 июля. Было воскресенье, и светило солнце.
Дверь открыл дядя. Он был маленького роста. Настоящий карлик. Хотя и не валлиец. Да и кому тогда до этого было дело?
— Кто там? — спросил дядя Брайен.
— Я, — сказал я.
— Ну, проходи, только аккуратно.
И я прошел.
Мне пришлось протиснуться между картонными коробками, загромождавшими прихожую.
— Что у вас там? — поинтересовался я у дяди.
— Резиновые перчатки. Пропустим по чашечке чего-нибудь?
— Пожалуй, чаю.
— Чаю так чаю.
Дядя Брайен провел меня в переднюю комнату. Мебель в ней совершенно отсутствовала, а пол был весь устлан подушками.
— Вечеринка? — спросил я.
— Сплю, — ответил дядя. — Сплю, сколько могу и где могу. Решаю мировые проблемы.
— Грандиозно. Если бы власть имущие проводили больше времени во сне и меньше времени тратили на попытки решить мировые проблемы, те решились бы сами собой.
— Пьешь? — спросил дядя.
— Нет.
— Попробуй. Мне, например, помогает уснуть.
— Понятно, — сказал я, хотя ничего не понял.
— Ничего тебе не понятно, — отрезал дядя. — Сядь. Я объясню.
И я сел. А дядя стал объяснять.
— Все дело в сновидениях, — сказал дядя. — В их силе. Откуда, по-твоему, возникают мысли?
— Мы их придумываем.
— Да, но откуда они приходят?
— Мы их придумываем, — повторил я.
— Нет-нет. Откуда-то они непременно появляются, а не возникают в голове спонтанно.
— А я думаю, что, скорее всего, спонтанно. Я думаю, мысль формируется из множества других мыслей, которые как бы дают ей жизнь.
— Ерунда, — сказал дядя. — Когда кого-нибудь спросишь, как к нему явилась «такая восхитительная мысль», в ответ слышишь: «она просто пришла мне в голову» или «я вдруг неожиданно подумал», или «мне приснилось», или «мне было видение» и так далее, и тому подобное.