Танец ангела
Шрифт:
– Резонно,- кивнул Горлов.- Не будем афишировать свою заинтересованность. Народ у нас такой, что сразу же все сведут к вопросу о наследстве. А я считаю, что этим тем более пренебрегать не следует. Стоит ли в такой момент вспоминать о превратности судьбы?.. Девочки только начинают жизнь. Хотелось бы сохранить и даже приумножить состояние их родителей. Мы – люди зрелые и опытные, нам это по плечу.
– Как же приятно слышать от вас эти слова,- улыбнулась Маргарита Георгиевна.- По крайней мере, теперь я за Сонечку спокойна. А с Катей я поговорю. Я собираюсь в поездку по Италии. Не думаю, что она откажется от нее.
Когда Катя вернулась, в квартире уже находились Маргарита Георгиевна, тетя Лена с мужем и несколько друзей отца. Увидев ее, они умолкли на полуслове, а она также молча застыла в дверях гостиной.
– Катюша, где же ты была?!- Воскликнула бабушка и потянулась к ней.- Катюша, милая моя!
И все присутствовавшие вдруг загомонили:
– Какое страшное несчастье, Катя!.. Катя...
– Катенька, ты можешь рассчитывать на нас!..
И только Шугуров попытался остановить их:
– Да оставьте же ее в покое, дайте побыть одной...
– Мы тебе поможем, Катенька, обязательно поможем!..
– Можешь рассчитывать на нас! Мы тебе не чужие!..
И это их "мы", "мы" - было страшней любой фальши. Потому что "мы" ни к чему не обязывает, и каждый потом может отказаться от своих слов: "Ведь я не говорил, что именно я помогу, что именно я обещал деньги или крышу над головой!" Потому что уже через месяц, отдыхая на Лазурном Берегу или в Калифорнии, они едва ли вспомнят о Малаховых. А если и вспомнят, то лишь к слову, вскользь. Единственными стоящими людьми среди них были Шугуров и Фесенко.
– Катюша,- Шугуров сделал шаг к ней навстречу. Но она слепо глянула на него и ушла в детскую. Женщины хотели пройти за ней, но Николай Андреевич остановил их:- Ради бога, дайте побыть ей одной!.. Дайте вы человеку придти в себя!..
– Но именно сейчас она больше всего нуждается в поддержке родных,- перебила его Маргарита Георгиевна.
– Уважаемая, только не с вами толковать о сочувствии и сострадании к ближним,- так же грубовато оборвал ее Шугуров.
– Что вы себе позволяете, молодой человек?!
– Оставьте, Маргарита Георгиевна,- уже с раздражением отмахнулся Шугуров.- Вас все равно не переспоришь!
– Да как вы смеете?! Я потеряла дочь!
– И наверняка больше всех жалеете не кого-нибудь, а себя!..
– Какое хамство!- Горлова с ненавистью посмотрела на Шугурова.- Маргарита Георгиевна, не слушайте его! Эти коммерсанты, у них никогда не было ни стыда, ни совести!
Шугуров и от нее отмахнулся как от назойливой мухи и обратился к Фесенко:
– Сергей Назарович, мне бы поговорить с тобой с глазу на глаз. Не уезжай пока.
– Хорошо,- кивнул тот.- Я тоже не прочь потолковать с тобой.
Они поняли друг друга с полуслова. Губы у Шугурова даже дрогнули, обозначая улыбку. Это было тем более удивительно, что много лет они испытывали взаимную неприязнь.
– Пройдем на кухню,- пригласил собеседника Фесенко.
С вечера за Соней присматривала соседка. Увидев Катю, она едва не расплакалась:
– Прости меня за вчерашнее, девочка! Если можешь, прости. Если бы я могла все вернуть...
– Тетя Оля, спасибо. С Соней ночь провела,- через силу улыбнулась Катя.- А сейчас я хочу побыть с ней одна.
– Конечно-конечно,- соседка тут же вышла из комнаты.
– Привет, малыш,- Катя взяла сестренку на руки и та неожиданно расплакалась:
– Маму хочу... Ма – ма!..
– Что ты, милая? Что ты...- Катя крепко прижала ее к себе. И вдруг почувствовала такое отчаянье, что едва не расплакалась сама и прошептала против воли:- Нет, я не верю... Нет, мама... этого не может быть...
По квартире тем временем разносился сочный хорошо поставленный баритон Горлова:
– Вот как жизнь оборачивается! Как она несправедлива! Отняла у детей родителей, у матери дочь... Но мы должны держаться, должны думать о завтрашнем дне.
– Да-да, совершенно верно,- поддакивали ему.
– Я не верю словам: справедливость судьбы...
А в это время на кухне негромко разговаривали Шугуров с Фесенко. Из гостиной доносился нудный, преисполненный трагизма голос. Николай Андреевич, наконец, не выдержал, встал с табурета и прикрыл дверь.
– Все-таки Горлов – дурак исключительной породы! Слава богу, что такие не плодятся,- процедил он сквозь зубы.
– Но в чем-то он прав,- покачал головой Фесенко.- Разве справедливо то, что произошло? Я даже представить не могу, что сейчас придется вынести девочкам.
– Тут ты прав. И люди добрые помогут.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты сам видишь их родственников. Маргарита Георгиевна чего стоит. Рано об этом заикаться, но я жду от них любой подлости.
– Мы их в обиду не дадим,- Фесенко закурил.- Если потребуется, я для них сделаю все! И ты, Николай, наверняка думаешь то же!
– Да,- кивнул Шугуров.- Будем держать друг друга в курсе всего, что вокруг них происходит. Договорились?
– Договорились,- кивнул Фесенко.- Мне уже уезжать пора. Удачи, Николай!
– Удачи,- Николай Андреевич вышел вслед за Фесенко, спросил у соседки, где Катя находится.
– Не тревожьте ее пока,- вместо ответа попросила та.
– Да,- вздохнул Шугуров,- сейчас ей ко многому придется привыкнуть.- Он протянул соседке несколько сотенных купюр.- Купи девочкам что-нибудь. Хорошо?
Женщина замялась:
– Вчера со мной милиционеры разговаривали. Интересовались родственниками девочек.
– Без суеты, Оля,- ободряюще улыбнулся Шугуров.- Не будем паниковать раньше времени. Я с тобой вот о чем хотел поговорить...- и продолжил уже на лестничной площадке:- Ты ведь понимаешь, житейского опыта у Кати нет. Со временем появится, но пока что им нужна помощь. Оля, я заплачу тебе любые деньги.