Танец любви в Женеве
Шрифт:
Андре был слегка заинтригован. Что это за «не совсем обычный клиент», о котором говорил мэтр Рошамбо? Но очень скоро груз бумаг и ответственности поглотил его с головой, и он перестал думать об этом. Самое главное – нельзя было ошибаться даже с запятыми. Он отлично помнил, как болезненно реагировал на это мэтр Рошамбо.
Но, когда висевшие в углу старинные часы пробили полдень, он все-таки обратил на это внимание. Никто в их конторе так и не появился. Впрочем, мэтр Рошамбо был тоже полностью погружен в бумаги. Или искусно делал вид…
Полчаса спустя дверь конторы вдруг распахнулась. Это случилось так неожиданно, что Андре даже слегка вздрогнул. На пороге показалось странное существо – дама восьмидесяти с лишним лет, маленькая, с лицом темным и сморщенным, как прошлогоднее яблоко, но при этом – в огромной шляпе, украшенной страусовыми перьями, и в накидке из лисы, при том, что на улице было весьма тепло. Дряблую шею женщины украшало несколько нитей крупного жемчуга. Из-под накидки выглядывали кокетливые не по возрасту розовые брючки, обшитые стразами. На скрюченных пальцах дамы поблескивали крупные драгоценности, показавшиеся Андре фальшивыми.
– Здравствуйте! – чирикнула женщина голосом, похожим на птичий. – Я счастлива видеть вас, мэтр Рошамбо!
Дидье Рошамбо учтиво указал даме на глубокое кожаное кресло.
– Я так устала от этих мыслей, мэтр Рошамбо! – воскликнула женщина. – Кому передать все свое достояние. Откровенно говоря, я никак не могу сделать выбор между «Обществом защиты кошек», «Обществом попечения за могилами христианских миссионеров на островах Полинезии» и «Братством католических монахов Бангладеш». Что бы вы мне посоветовали?
– Я бы посоветовал вам еще раз все очень тщательно взвесить и сделать свой осознанный выбор. – Рошамбо без улыбки смотрел на нее. – А мы будем счастливы законно оформить любую вашу волю.
– То есть вы считаете, что мне в любом случае не следует отдавать ничего алчным и совершенно не уважающим меня родственникам? – сверкнули недобрым светом маленькие глазки женщины. – Ни внуку, ни внучке… никому из них?
– Мадам Шарпантье… – Мэтр Рошамбо развел руками. – Я не смею… не смею ничего вам советовать. Вы и так прекрасно все знаете сами.
– Значит, вы со мной согласны! – Старушка потрясла перед его носом своим миниатюрным кулачком. – О да, милый Дидье, мои родственники – это настоящие исчадия ада, не заслуживающие ничего! Только и ждут, когда я помру, и поскорее, чтобы им досталось как можно больше. Но я считаю, что лучше отдать все деньги бездомным кошкам, чем этим бесчувственным мерзавцам. Представляете, я даже выбрасываю в мусор все те роскошные букеты цветов, которые они каждый год посылают мне в день рождения. Я прекрасно знаю, для чего они дарят мне цветы – чтобы потом иметь возможность утверждать, будто бы они обо мне постоянно заботились и у нас с ними были близкие отношения. – Она взмахнула рукой. – Но у меня с ними не будет ровным счетом никаких отношений – и в первую очередь, финансовых.
– Я поражаюсь вашей мудрости, мадам, – с серьезным видом заметил мэтр Рошамбо.
– Вот именно. – Женщина задумалась. – И все-таки «Общество попечения за могилами христианских миссионеров на островах Полинезии» кажется мне более достойным кандидатом для получения моих богатств, нежели кошки. Я чувствую, что это общество как-то ближе к Богу, нежели эти бессловесные твари. А это для меня более актуально.
– Уверен, что это именно так, мадам, – кивнул Рошамбо.
– Решено! – воскликнула женщина, и страусовые перья на ее шляпе неистово затряслись. – Я так и сделаю прямо сейчас. Оформлю свою волю. Вы поможете мне?
– Ну разумеется, мадам, – почтительно наклонил голову мэтр Рошамбо.
– Отлично! – Дряблая щека женщины подергивалась. – Я все отдам «Обществу попечения за могилами христианских миссионеров на островах Полинезии».
– Это очень взвешенное решение, мадам.
– Готовьте бумаги! – Она взмахнула рукой, сделав жест, который ей самой, видимо, казался величественным. И добавила, наклонившись к нотариусу. – В случае чего, я всегда смогу изменить свою последнюю волю, не так ли?
– Вы можете менять завещание столько раз, сколько вам угодно, мадам, – торжественно кивнул мэтр Рошамбо.
– Отлично! А пока готовьте бумаги о том, что все мое имущество передается Обществу. – Она достала плоский футляр красной крокодиловой кожи с золотой застежкой, куда были вложены ее документы – удостоверение личности с фотографией, банковская и страховая карточки.
Рошамбо тут же передал эти документы Андре и прошипел:
– Сделай копии. Немедленно!
Пока Андре Тассиньи делал копии, мэтр Рошамбо занимался с дамой. Вместе с ней они сверяли список ее имущества. Сварливый голос старой женщины, казалось, заполнял при этом каждый кубический сантиметр помещения. «Ну и мегера! – подумал Тассиньи. – Интересно, почему она решила так наказать своих родственников? Или они и в самом деле такие монстры?»
Разговаривая с Клодин Шарпантье, мэтр Рошамбо то и дело отдавал отрывистые распоряжения Андре – сделай то, принеси это, проверь вот эту вещь… Тассиньи носился, как одержимый. Наконец, беседа была закончена.
– Так вы сможете правильно оформить мою волю? – спросила мадам Шарпантье, блестя глазами.
– О да, мадам. – Мэтр Рошамбо выпрямился. – Заходите завтра в то же время. Все бумаги будут готовы.
– Прекрасно! – чирикнула она. – Ждите меня завтра! – И, пытаясь кокетливо покачивать иссохшими бедрами, она вышла из помещения.
Мэтр Рошамбо встал из-за стола и подошел к книжному шкафу. Достав оттуда тяжелый том Сборника гражданского законодательства, обшитый в красную сафьяновую кожу, он почему-то подошел с ним не к своему столу, а к окну.
– Интересная женщина, эта мадам Шарпантье, – проговорил он, уставившись в окно. – Знаешь, кем она работала?
– Нет, патрон. Я впервые увидел ее сегодня, – пробормотал Андре Тассиньи.
Рошамбо повернулся и посмотрел ему в глаза:
– Она всю жизнь была проституткой, а потом бандершей в Лионе. А до этого, в молодости, работала проституткой на пароходах французских морских линий в Полинезии и Тихом океане. Отсюда у нее, возможно, такая сентиментальная любовь к этим местам. Вернувшись же во Францию с капиталом, который она сколотила, продавая собственное тело, она сначала продолжила заниматься тем же самым, а затем огляделась по сторона, прикинула свои возможности и стала торговать уже другими девушками. И торговала ими довольно-таки жестко. Девушки – а ты можешь представить себе, какие они в принципе закаленные – постоянно жаловались на нее. Но ей всякий раз удавалось выходить сухой из воды. Мадам Шарпантье умела находить правильный подход к офицерам полиции! – Он помолчал. – У нее была единственная дочь, которая умерла в этом году от рака. У этой дочери остались дети – ее внук и внучка. Они оба прекрасные врачи. Один работает на острове Мадагаскар, помогая в обустройстве местных больниц, а внучка мадам Шарпантье трудится в детской больнице в Дижоне. До этого она тоже проработала несколько лет в Африке.