Танец под золотой вуалью
Шрифт:
*пропедевтика - сокращённое изложение предмета в элементарной форме
Танец
В полной темноте, погруженной в напряжение предвкушения, натягивается тишина. Первые секунды ещё раздаются заканчивающиеся переговоры, но потом воцаряется молчание. Через пару мгновений поднимается занавес на маленькой сцене клуба и дыхание присутствующих окончательно замирает. Раздаются звуки музыки. Она не всегда одна и та же, поэтому сегодня заиграла композиция Офры Хазы «Ты». В прошлый раз был «Гарем» Сары Брайтман. Последняя более напористая и кружащая, сегодняшняя же куда интимнее, которая не кружит, но заставляет голову кружиться самостоятельно, изнутри. Названная Саломеей задумала погрузить публику в крайний эротизм на гране мистического экстаза? Не знаю, может быть, но когда она появляется, освещаемая направленным на неё прожектором с холодным лунным светом, в зале ощутим прилив мужской энергии. Лиц почти не
Поднимаясь, как гордая львица, Саломея окидывает сине-зелеными глазами толпу, потонувшую во мраке за пеленой софитов, и не ясно, отчего её очи так неестественно ярки – освещение или линзы? Бывают ли настолько красочные глаза? Пришел черед избавляться от вуалей на ногах: голубой и серебряной. Они олицетворяют стихии воды и воздуха, ведь именно ноги несут нас как по ветру, или по волнам. Все элементы тщательно продуманы многими и долгими веками мудрости, изучившей символику так хорошо, что благодаря ей на помощь можно призывать такие силы, что они, действительно, вводят в транс смотрящих на Саломею. Но в ней не видно тщеславия, насмешки или, напротив, боязни и стыдливости. Она словно не здесь, ничего не добивается своим танцем, лишь отдается ему, как полновластному хозяину. Но и эта иллюзия быстро оканчивается. Её глаза опускаются вниз, к столикам, за которыми сидит несколько десятков мужчин и, будто пропевают с песней слова «только ты», устремляются поочередно на двух-трех завсегдатаев из первого ряда, настолько пронзительно и откровенно, что вот теперь активизировано то самое движение, когда спокойно сидеть самцы со здоровой потенцией уже не в силах. Девушка не то ищет, не то, понимая безнадежность поиска, смотрит насквозь, но так страстно и вызывающе, что едва ли не каждый, поймавший этот взгляд, готов схватить её и повалить на месте, потому что уверен, что безразличная женщина так взирать не в силах. Но для этого у сцены два охранника, и никто к ней близко подойти не может. Это не стриптиз, где танцовщице свободно засовывают купюры под нижнее бельё. Это эротическое представление, основанное на загадочности, которая цепляет чуть ли не больше, чем демонстрация женского тела. С груди срывается черная вуаль и взглядам предстаёт молодая, высокая и красивая грудь, конечно же, не отличающаяся от других подобных ничем, кроме того, что является запретной и вряд ли доступной кому-либо. Оттого и сильное желание обладать той, кому она принадлежит. Пластичные бедра плавно выводят рисунок ночных утех, всё более распаляя мужчин. Все следят за белоснежной повязкой, прикрывающей их. Все ждут – слетит ли она на этот раз? Скорее всего, как и у всех танцовщиц, под ней должны быть трусики, но это не отменяет желания снять с Саломеи как можно больше. Белый – цвет невинности. По закону жанра девушка девственна, и не сорвет последний покров до тех пор, пока не соберется отдаться кому-то. Так ли это? Невинна ли Саломея двадцать первого века, регулярно выступая на сцене полуобнаженной перед клиентами, платящими за это хорошие деньги? По фигуре сложно определить возраст, и ей одинаково может быть как семнадцать, так и тридцать. В наше время женщины умеют перезревать, будучи подростками, и расцветать, уже будучи матерями. Пока не заглянешь в паспорт – точно ничего не скажешь. Ясно было одно: эта девушка занимается своим телом, достаточно молода и обладает от природы хорошими формами, которые нужно лишь поддерживать, чтобы оставаться прекрасной.
Музыка заканчивается, а белая вуаль всё так же на месте, как и золотая, прикрывающая лицо. Что с ним не так? Этим вопросом задаются почти все в зале, кто заинтриговался этим шоу. Ослепительно оно или ужасно? Разочарует или ещё больше заворожит? Узнает ли кто-нибудь, кто за ним? Но выступление угасает, вместе с эффектным освещением, сопровождавшим его, и Саломея, рассыпав по спине волны своих густых волос, когда открыла грудь, перекидывает их на неё и, разворачиваясь, уходит постепенно в ту же темноту, из которой вышла. Руки взмахивают с легкостью невесомости, как крылья фламинго. Очерченные лопатки стройной спины, переходящей в тонкую талию, расправляются, повернувшись к залу. Вновь тайна осталась тайной, а возбужденные мужчины неудовлетворенными. Свет полностью потухал, по установленному закону оставаясь выключенным около пяти минут – для чего, интересно? – и лишь потом зажигался. В другой части клуба работали проститутки, и разогретым мужчинам прямая дорога была туда, воспользоваться услугами, специально предоставляемыми в такие моменты, уединиться с ними в номерах отеля этажами выше. Или спешить домой, к родным женам, создавая вид случайно оживившейся похоти, но вместо этого мечтая о неведомой незнакомке, спрятанной под семью вуалями.
Когда свет включился, я стояла у стены, скрестив руки. Разумеется, на мне была не форма, а гражданская одежда. Я же не при исполнении, а по собственному почину, рыскаю тут, расследую неизвестно что. Кроме меня присутствовала всего одна женщина, сидевшая с супругом, скорее всего, но почувствовавшая себя явно не в своей тарелке, поскольку ни одной даме не станет приятно, что всё внимание устремлено мимо. Другое дело я – у меня деловой интерес. Хотя, кому я лгу? Мне тоже был приятен мужской интерес, правда, искренний, обоснованный и серьёзный, а не жажда перебиться на одну ночь. Впрочем, последнее тоже льстило. Кто откажется приподнять таким способом самооценку? Не отдавшись, но поняв, что тебя хотят.
Исследуя контингент зевак – которых так трудно было запросто назвать, потому что большинству было за тридцать и все они выглядели весьма солидно, - я искала двоих: Джело или Санха. Или обоих. Каково же было моё изумление, когда сначала моему взору предстал Чон Дэхён, сидевший за столиком во втором ряду. С ним были ещё какие-то молодые люди и все они, улыбаясь, как то делают во время отдыха, о чем-то беседовали. Что за судьба сводит меня с этой скотиной? Мне не хотелось быть им замеченной, и я готова была уже направиться к выходу, когда вспомнила, что причиной моего появления в этом зале, в том числе, был и он. Раз машина Санха (или, во всяком случае, похожая на машину Санха) была возле дома Чон Дэхёна перед тем, как его ограбили, то это проводило какую-то связь между ними, хотя бы однобокую. Но раз Дэхён сам пришел в пенаты Санха… совпадение? Или всё-таки я права и какие-то общие дела они имеют? Мой взгляд метнулся дальше, и у противоположной стены, наконец, я нашла тех, кого искала. Джело со своим приятелем стояли именно вдвоем, толкуя о чем-то. Решившись поздороваться с ними, я остановилась, пропустив идущего к двери в закулисье молодого мужчину с горевшими глазами, который всё ещё находился под впечатлением танца. Взбудораженный, он отвлек меня, и моя голова невольно проследовала в сторону его направления. Из-за двери показалась красивая девушка с высоким обесцвеченным хвостом на затылке.
– Сэй, добрый вечер… - поприветствовал её этот тип, и та ответила ему взаимностью. Стало быть, к хозяйке мероприятия так спешил? Его потирание ладоней, хоть и не суетливое, всё же наводило на мысли о каких-то кознях.
– Добрый вечер, Сонмин. – знаю, что то, что я стояла и слушала, некрасиво и неэтично, но почему-то и шагу не могла ступить, пока не узнаю, чего хочет этот господин с озабоченным лицом. Сэй, судя по всему, знала его, как постоянного клиента.
– Послушай, давай поговорим…
– Опять о том же самом? – стараясь выдерживать уважительный тон, она не была настроена положительно. – Я не хочу говорить об этом, ведь я сказала, что вопрос закрыт. Нет, Сонмин, нет!
– Сэй, послушай, не надо сразу отказывать мне, ты же в курсе, я очень богатый человек, - об этом я догадывалась по его дорогому костюму и запонкам с бриллиантами, но уточнение не помешало. – Давай обсудим, как деловые люди…
– Сонмин, я не передумаю. – устроительница посмотрела на него немного свысока. – Я не скажу тебе, кто эта девушка, и сводничеством с ней заниматься не собираюсь.
– Но кроме тебя никто не знает кто она! Разве я не прав? – заводился и без того заведенный. Танец с пятью из семи вуалей поразил воображение этого мужчины, это было видно.
– Прав, именно поэтому я не продаю эту тайну. Она даже не моя. Перестань! – попыталась пройти дальше Сэй, но Сонмин преградил ей дорогу, аккуратно коснувшись плеча. – Не веди себя, как ребенок.
– Мы же давно знакомы, неужели даже по дружескому расположению ты не сделаешь мне исключения? И я всё ещё говорю о крупном вознаграждении. Очень крупном. Сэй, речь даже не о десятке тысяч…
– Я не буду делать исключение! – бывшая стриптизерша покачала головой. – Прости, но в очередной раз отказываю.
– Сэй! Я не шучу! – он схватил ту за запястье и приблизил своё лицо к её. Понимая, что становлюсь свидетельницей лишнего, я вжалась за выдающийся пилястр декора. – Я привык получать то, чего хочу! И я хочу эту девушку! Хочу, кем бы она ни была! Дай мне её по-хорошему, или я получу по-плохому, всё равно как!
– Не угрожай мне, Сонмин! – выдернула руку Сэй и хмыкнула. – Если тебе нужны неприятности, свяжись со мной, и свяжешься с Серином. Ты хочешь обозлить Серина?
– Я могу сделать так, что даже он ничего не узнает! – поднял палец мужчина, и в его тоне я почувствовала легкое безумие страсти, которой подвержены властные люди. – Позволь мне увидеть танцовщицу!
– А если это я? – хохотнула Сэй, используя одну из легенд, образовавшихся вокруг Саломеи. – Ты меня попробуешь купить, или угомонишься, наконец?