Танец с мертвецом
Шрифт:
Я все думал об Уэббе. И о его жене. Интересно, жива ли она? Вчера мне не хотелось говорить Уэббу, что мне известны случаи, когда жертву убивали сразу же после похищения, а выкуп, если он выплачивался, выплачивался уже за труп.
Что бы ни случилось с девушкой, которая теперь стала миссис Олден, до вчерашнего дня она была живой и жизнерадостной. Потому что Уэбб сказал, что она позировала для журнала «В-а-а-у!», была одной из фотомоделей. А уж они-то все были живыми, жизнерадостными и красивыми. И, в своем роде, все они были знаменитостями.
Спустя немногим больше месяца после того, как вышел первый номер
В мозгу моем сверкнула моя собственная фраза. Крутой гангстер?
Безусловно, Грей таковым и был. Я не был уверен, что он являлся владельцем «Алжира»; большинством игорных домов в Лас-Вегасе владели синдикаты. Но я точно знал, что ему полностью принадлежал другой игорный клуб — «Пеле» на Гавайях. Но вполне возможно, что все это пришло мне в голову потому, что я нервничал. А нервничал я изрядно.
Я позвонил Уэббу.
Он ответил сразу же, после первого звонка.
— Уэбб, это Шелл, — сказал я. — Я все же решил тебе позвонить и... Он прервал меня:
— Все в порядке, Шелл, — сказал он веселым голосом. — Она вернулась. Все прекрасно, и мы на днях хотим пригласить тебя к обеду.
— Чудесно, Уэбб, это великолепно! Но послушай, дружище. Теперь, когда она... Уэбб? Уэбб?
Он положил трубку.
Меня это озадачило. Но потом я подумал, что Уэбб, только что перенесший на руках новобрачную через порог своего дома, вряд ли сейчас расположен к длинным телефонным разговорам. Я положил трубку и смешал себе коктейль. Но где-то во мне звучала беспокоящая тревожная нотка. На Уэбба, чем бы он ни был занят, совершенно не похоже, чтобы он оборвал разговор, даже не попрощавшись. Видимо, кто-то помешал ему говорить.
Да, на Уэбба это было не похоже. Если бы он не хотел разговаривать, он бы просто не поднял трубку. Тревога росла во мне. Может быть, на самом деле его жена не вернулась, а он так говорил со мной, чтобы я ни о чем не думал, не беспокоился и не проверял. А может быть, я просто спятил?
Но я опять взял телефонную трубку и набрал его номер. Занято.
Тревога моя усилилась, и я почувствовал холодок внизу живота. Я надел наплечную кобуру и засунул в нее мой «кольт-спешиэл». Может быть, я и сумасшедший, но так или иначе я должен убедиться, что все в порядке.
Дом Уэбба был ярко освещен. Я поставил машину у начала каменной лестницы, вышел и на секунду остановился. Теперь, приехав сюда, я был готов думать, что все дело в моем слишком живом воображении, заставившем меня нестись к его дому сломя голову. Вряд ли Уэббу понравится мое появление, если он хотел быть для всех недосягаемым примерно на неделю.
И тут я услышал бьющий по нервам резкий звук. Он донесся сверху, откуда-то изнутри дома. Безошибочно четкий в ночной тишине, недвусмысленный, неприятный и жестокий. Это был выстрел.
Глава 3
Я уже мчался по ступеням лестницы вверх, когда, словно эхо первого, раздался второй выстрел.
— Уэбб! — завопил я.
Голос мой звучал громко, но я и хотел, чтобы меня услышали. Я снова прокричал имя Уэбба, перепрыгнул через последние ступеньки и толкнулся в парадную дверь. Дверь была заперта. Если не считать двух выстрелов — ни звука. Я двинул по двери ногой, и замок с треском вылетел. По инерции я влетел в комнату. В студии Уэбба сияли лампы.
Я споткнулся, но быстро восстановил равновесие, не замедлив движения. Свет слева от меня источали фоторефлекторы. Что-то лежало на полу студии — тело. В тот момент, когда я влетел в студию, справа от меня какой-то человек вышел, хлопнув дверью. Я выхватил револьвер из кобуры. В этот момент уголком глаза я уловил какое-то движение слева от себя.
Я повернул туда голову. Это была женщина, выходившая в смежную спальню. Она едва мелькнула, но я успел заметить за эту долю секунды, что одежды на ней не было, а за собой она тащила одной рукой халат.
Но прежде, чем я все это осознал, в окне рядом с дверью направо, через которую вышел мужчина, разлетелось вдребезги стекло и раздался звук выстрела и как будто кто-то дернул меня за рукав.
Я повалился на пол и не целясь выстрелил в сторону окна. Упав, я перекатился в сторону, налетел на рефлектор, зацепился ногой за кабель, который как змея обвил мое колено, дернулся — и свет погас. В наступившей темноте я увидел вспышку — в меня опять выстрелили. Распростершись на полу, я направил свой револьвер туда и дважды нажал на спусковой крючок.
Я услышал звук шагов снаружи дома и рванулся к двери. Нога моя за что-то зацепилась в темноте, и я упал. Когда я поднялся, не было слышно ни звука, потом взревел автомобильный мотор. Когда я добежал до границы участка, звук мотора был уже еле слышен. Ниже меня на улице метрах в ста снова сверкнули автомобильные фары, и машина скрылась из виду. Донесся скрип шин по асфальту, и наступила тишина.
Через минуту я уже вернулся в дом, на ощупь прошел через студию, нащупал кабель, который я выдернул при падении из розетки, и стал искать эту розетку на стене. Вдруг за моей спиной раздался такой звук, как если бы огромный краб полз по полу, царапая клешнями дерево. Потом свистящий звук. Волосы у меня встали дыбом и холодок пробежал по спине, когда я понял, что это такое.
Это умирающий человек царапал пальцами пол. Я воткнул вилку в розетку, вспыхнул свет, и я повернулся. Один рефлектор устоял на подставке, а другой хотя и упал, но продолжал гореть. Его луч падал на лицо, лицо Уэбба.
Он лежал ничком, левая рука вытянута вниз, правая — на уровне плеча, глаза открыты. Пальцы его шевелились, скребли по полу. Больше не было никакого движения, никаких звуков — только пальцы как бы продолжали жить своей отдельной жизнью. Но вот и они перестали шевелиться. Смерть.
— Уэбб! — окликнул я.
Я обращался к нему, но знал, что это бесполезно, что он меня не слышит, что он мертв. — Но я говорил, словно мы сидели с ним за столом:
— Уэбб, старина. Вставай. Ты же не умрешь. Вставай, Уэбб!
Я коснулся его, попытался нащупать пульс на запястье, на шее, но пульса не было. Кровь расползлась по белой рубашке, два кровавых потока. По одному на каждый выстрел, пославший пулю Уэббу в спину.
Я поднялся. Один рефлектор был направлен в тот угол, где Уэбб делал свои фотопортреты. Он мягко высвечивал вырезанную из дерева фигуру Пана, которую я видел прошлым вечером. Чувственные, улыбающиеся губы, глаза с тяжелыми веками.