Танго колодцев
Шрифт:
– Спасибо, это наше, – внимательно глядя на Артёма сказала она и протянула руку за расчёской.
Артём посмотрел на неё. Девушка была не просто красивой, а удивительно милой, от неё веяло таким покоем и уютом, что он, молча, застыл, с приоткрытым ртом, любуясь ею.
– Что надо сказать, Вика? – спросила девушка, повернувшись к ребёнку.
– Спасибо! – пискнула девочка и спряталась за мамину ногу.
Артём отдал расчёску и продолжил завороженно смотреть. Девушка, смутившись, дёрнула плечом, как бы пытаясь сбросить с себя его взгляд. Он вышел из оцепенения и хотел что-то сказать,
– Вы не знаете, что это было? – спросила девушка, – Тут говорят про какой-то взрыв…
Он опустил глаза, нахмурился и отрицательно покачал головой.
– Хм… А Вы нормально себя чувствуете? – не унималась девушка.
Он снова посмотрел ей в лицо. Глядя на неё, у Артёма совсем не получалось соображать. Всё его внимание словно куда-то проваливалось. Он почувствовал себя беспомощным и, расстроенно, пожал плечами.
– Ладно… ещё раз спасибо!
Девушка развернулась и направилась к воде, показывая дочери пальцем на плавающие в море предметы.
Артём открыл рот, судорожно соображая, как можно остановить её, чтобы хоть немного ещё побыть рядом, но мозг отказывался помогать.
Он стоял и смотрел, как мама с дочкой, удаляясь, идут, держась за руки, вдоль берега. Наклонившись к ребёнку чтобы отряхнуть прилипший, сзади, к её купальнику песок, девушка чуть повернула голову, мельком взглянув на Артёма, и поправила волосы за ухом.
– Да ну, на хрен! Я тут тридцать лет живу, и ничего подобного не было! Скука смертная! А ты, сукин сын, на неделю приехал, и, сразу, какие-то цунами! – возмущался, будучи навеселе, стоя одной ногой на табуретке, в трусах, посреди кухни, дядя Вова – Долбанная работа! Лучше б я с тобой на пляж пошёл!
– Вообще-то, было стрёмно! – Артём нервно заёрзал, сидя за столом, – Непонятно же, что произошло?! Люди в панике! Кто-то говорит, – взрыв! – А если вода в море какая-то…
– Радиоактивная?! – перебил дядя, – Как в детстве, когда ты "кошачий суп" отведал?! – он запрокинул голову и расхохотался.
– Не смешно!
Артём вспомнил колодец. Его сразу начало мутить.
– Я до сих пор думаю, что тот колодец прокляли. И теперь это проклятие на мне…
– Вот что у тебя в голове, Артём?! – сочувствующим тоном произнёс дядя, усаживаясь за стол, напротив парня, – То колодец проклятый! То в море взрыв! Вот папка у тебя весёлый был! Ты знал, что он, однажды, ребёнка от смерти спас?
– Не знал, – потупился Артём, – Мы с мамой о нём не говорим…
– Да, спас! У вас в области, на речке, дело было! Ребёнка, девочку, течением унесло. Она тонуть стала, а папка твой её из воды вытащил! Как же вы с ним похожи, всё-таки! – дядя Вова вздохнул, – А ты говоришь: «проклятый»! Это государство у нас вечно проклятое! Если б деньги людям платили, выкопали бы хоть три колодца! Учкудук, твою мать! И всем бы хватило! А так: одни воду зажали, помидоры им потоптали, видите ли! А другие обиделись, взяли и отравили колодец, чтоб никому не досталось! А взрыв?! Ну какой на хрен взрыв?! Кому? Зачем? Что там взрывать-то?! Нечего, всё разворовали давно! Сказки это всё! У людей от телевизора вавка в голове! Землетрясение это было, только и всего! – резюмировал он.
– Посмотрим, что в новостях будет.
– Ты, бл*ть, новости сюда приехал смотреть?! – громыхнул дядя Вова кулаком по столу, – Иди на проспект к фонтану! Там, знаешь, какие девочки сейчас гуляют?! – резко сменил он тон на заговорщический и подмигнул Артёму, – Я с работы шёл, чуть за одной не увязался…
– Ой! За кем ты там увязался, дурак старый?! Вязалка не отпала?! – язвительно отозвалась стоящая у раковины с посудой тётя Инна, – По телевизору у него сказки, а сам?! Лишь бы языком молоть!
– Видал?! – шёпотом произнёс дядя Артёму, но так, чтобы женщина слышала, – Ревнует, – значит любит!
Подойдя сзади, он сгрёб жену в охапку и приподнял, целуя в шею. В ответ, она, не глядя, хлестнула его, наотмашь, по спине, мокрым полотенцем.
– А ну поставь меня, немедленно! Слышь ты, пьянь?! Совсем сдурел?
Артём вышел в прихожую и стал натягивать кроссовки. Зашнуровав один, он вспомнил, что, ещё утром, оставил телефон дома, на зарядке. Выругавшись, про себя, он неуклюже запрыгал, на одной ноге, в комнату.
– А ведь Вадик, наверное, полжизни как-то так себя чувствует, – замерев, как цапля на болоте, посреди комнаты, подумал Артём.
Вернувшись в прихожую, он натянул второй кроссовок и вышел.
– Хорошо, всё-таки, что взял с собой кроссы!
Раньше Артём пробовал ездить налегке, но, вскоре, понял, что это не для него. Ему нравилось иметь под рукой все свои образы, чтобы выбирать одежду для любого настроения.
После инцидента с волной, свои футболку с шортами и пляжное полотенце он обнаружил среди груды мокрых вещей, сваленных на бетонном пирсе. А вот новые спортивные сандалии найти так и не удалось. Пришлось топать от пляжа, домой, босиком. Ему даже понравилось. Благо, дядя с тётей жили совсем рядом с морем.
На улице был тёплый вечер, Артём обогнул дом и повернул к центральному проспекту. Этот маленький приморский город он знал почти так же хорошо, как свой родной. Впервые мама привезла Артёма сюда в его последнее лето перед школой, и, за все прошедшие годы, тут мало что изменилось.
Он решил, что поужинает в любимом кафе на проспекте, построенном вокруг большого старого платана.
По пути, ему, то и дело, встречались гуляющие парами, или одинокие девушки. Некоторые из них строили глазки одетому в футболку без рукавов, загорелому, мускулистому парню. Но несмотря на то, что обстоятельства ему благоволили, Артём боялся с ними заговорить.
В свои 25 он был девственником и считал это катастрофой. Артём ходил на свидания, но всегда, неосознанно, соблюдал дистанцию. Рассказать кому-то из девушек о своей ситуации у парня не хватало духа. Тот факт, что у него ещё не было секса, никак не вязался с образом весёлого, уверенного в себе интеллектуала-ловеласа, который он себе создал, и заложником которого стал в итоге.
Поэтому, когда дело доходило до постели, он, боясь разочаровать партнёршу, находил предлог, чтобы с ней не спать. А, вскоре, расставался, оставляя девушку в полном недоумении. Бывало, что и его бросали.