Танго на треснувшем зеркале
Шрифт:
Спустя время, придя в себя, я сжала в руке кольцо. Странное кольцо. Без гравировки. Похожее на золотое, но не из золота. И камень в нем странный.
Вытянула ладонь и осторожно надела на безымянный палец. Мой размер, один в один. Кольцо тем временем, казалось, ожило. В камне, в самой его глубине, засиял огонь. Веря и не веря, я смотрела на него не сводя глаз, а когда голова закружилась, протянула руку тете:
— Что ты видишь?
Тетя склонилась над рукой, но так ничего не увидев, пожала плечами:
— Наверное,
— А сияние видишь?
— Сияние? — тетя снова уткнулась в камень, но через минуту отрицательно покачала головой. — Не вижу…. Ничего не вижу.
На следующее утро, распрощавшись с тетей и пообещав приезжать почаще, с надеждой, что на этот раз доеду без приключений, я запрыгнула в старый раздолбанный «Икарус» идущий в Петербург.
Глава 28. О том, что покой на работе может только сниться
Рабочее утро не обещавшее никаких проблем, когда я после обхода утонув в кресле в ординаторской не спеша пила кофе, громыхнуло взволнованными голосами и топотом ног по коридору.
Что — то случилось. Серьезное. Вылезать из уютного кресла было выше моих сил и я продолжила пить кофе и делать вид, что погружена в работу и ничего вокруг не замечаю. И папку с историей болезни на всякий случай раскрыла. Теперь точно не придраться.
Со всем остальным пусть разбирается Ян Игнатьевич. Он здесь заведующий. А раз так, его отделение, его правила. И основная работа тоже на нем. И улыбнувшись, сделала очередной глоток безмерно вкусного кофе.
— Василина Андреевна… — послышалось за дверью. — Кто видел, куда пошла Василина Андреевна?
— Василина Андреевна! — другой голос прозвучал громче и настойчивее. И ближе.
В ответ раздалось бормотание, среди которого отчетливо прозвучало: «Посмотрите в ординаторской!». И я, спешно проглотив остатки кофе, погрузилась в историю болезни. Выходить и заниматься очередным пациентом с психозом, — это он, я была уверена, устроил весь переполох, — мне категорически не хотелось. И без меня есть, кому поработать.
Без стука дверь резко отворилась и в комнату влетела запыхавшаяся медсестра.
— Василина Андреевна, Яну Игнатьевичу плохо!
— Что? — более идиотского вопроса я задать не могла. И не дожидаясь ответа медсестры, вскочила с кресла, пробормотав. — Идемте, — направилась с ней в отделение.
Не мешкая, мы пробежали к небольшой толпе белых халатов, стоящих перед дверью в кабинет Яна Игнатьевича.
Приблизившись я смогла рассмотреть столпившихся и сердце рухнуло вниз. Ни одного врача. Только санитарки и медсестры. И я интерн. Вот от меня помощи-то будет! Не показывая свой испуг, решительно открыла дверь и прошла в кабинет.
В комнате было непривычно светло. Кто-то расшторил окна и теперь солнечный свет заливал стол, пол и лизал кусочек дивана на котором, вытянулась во весь рост знакомая фигура.
Лицо
И очки. Первый раз вижу Яна Игнатьевича в очках. Я растерялась, с чего начинать и бросила быстрый взгляд на толпу около двери. Врачей там по-прежнему не было.
Быстро приняв решение, схватив фонендоскоп, дрожащими пальцами расстегнула ворот рубашки и приложила его к груди.
Оглушившая на миг тишина в ушах, заставила судорожно сглотнуть. Пульс! Где же пульс?! Еще мгновение и удар сердца с шипением шахнул по ушам, потом еще один, и еще. Медленно, слишком медленно, но сердце работало.
Теперь пришло время снять очки и проверить реакцию значков, чтобы понять насколько глубокая кома. В том, что это кома, сомнений почти не было. Иначе, заведующего в чувство привел бы простой нашатырь, которого вылили здесь, судя по резкому запаху, немерено.
Едва я подцепила дужки очков, как слабый стон сорвался с губ и следом проскользнуло лишь одно слово:
— Нет.
— Что? — не поняла я.
— Нет…
Я остановилась в нерешительности.
— Оставьте очки, — скорее догадалась, чем услышала.
Мысли судорожно заметались в поиске решения. Был бы это обычный пациент, мне бы и в голову не пришло слушать его пожелания в такой момент. Но Ян Игнатьевич, в первую очередь мой начальник и только потом пациент.
Впрочем, раз кома отменяется, очки можно оставить. Тревожила сама просьба: выглядела она, мягко говоря, несвоевременной и заставляющей усомниться в адекватности непростого пациента.
Что же мне делать?
— Позовите дежурного врача! — крикнула я в толпу зевак в белых халатах, подпирающих стену у двери, но порог не пересекающую.
— Уже позвали. Ждем.
— Кто сегодня работает?
— Виктор Владимирович. Его тоже позвали.
«О нет, только не Виктора Владимировича!» — пробормотала я про себя.
С Виктором Владимировичем работать в паре мне ещё не довелось, но репутация бежала впереди него и я уже знала много подробностей о профессиональной компетенции сего врача. Даже слишком много…
Я еще раз пробежалась по обстановке, оценивая ситуацию. Все как всегда, ничего необычного.
— Завесьте шторы, — снова я скорее додумала, чем услышала слабый голос.
«Ну вот, еще немного и я начну думать, что в отделении два вампира», — вздохнула я про себя задергивая шторы.
Что же делать дальше….
— Кровь взяли?
Зрители покачали головой. Я хотела разозлиться, но они действовали по инструкции. Без приказа врача медсестры ничего делать не имели права. Ну, только в экстремальной ситуации могли попытаться помочь. Ситуация не понятно насколько экстренная и никто не хотел последующих проблем на свою голову.