Танго с тигром
Шрифт:
Наконец, они выехали на плато и Доминик не смогла сдержать восторженного возгласа. Дом, залитый морем огней, казался настоящим сказочным чертогом, неприступным замком с выбеленными стенами, многочисленными башенками и зарешеченными окнами. Дом был окружен высоченной оградой, но широкие ворота стояли нараспашку, а внутри на подъездной аллее уже выстроились ряды машин.
Джон провел свой автомобиль к парадному входу, обсаженному цветами и экзотическим кустарником. По решеткам вились ярко окрашенные лианы, а над всем этим пестрым великолепием возвышался фонтан, в середине которого стоял резной
Доминик, не дожидаясь Джона, вылезла из машины и подошла к огороженной низким парапетом смотровой площадке. От увиденного у нее захватило дух. Прямо из-под ног земля круто обрывалась, а в самом низу казавшейся бездонной пропасти призрачно мерцали огни Бела-Висты.
— Здорово, да? — произнес подошедший Джон. — И все это частные владения — и дом, и дорога, и вся эта земля!
Доминик повернулась и спросила:
— Мы пойдем в дом?
Ее вопрос остался без ответа, поскольку в эту минуту из темноты вынырнул Сальвадор, одетый в безукоризненный вечерний костюм.
— Добрый вечер, мисс Мэллори, — учтиво поздоровался он. — Мистер Хардинг.
— О, привет, Сальвадор, — неуклюже ответил Джон. — Ты скажешь мистеру Сантосу, что мы приехали?
Доминик поежилась. Ей вдруг захотелось повернуться и броситься наутек, как при прошлой встрече с Сантосом. Но, конечно, она сдержалась и, когда Сальвадор предложил им следовать за ним, молча повернулась оперлась на руку Джона.
Они пересекли террасу и вошли в дом через огромную застекленную балконную дверь в конце длинного коридора со сводчатыми потолками. Пройдя через анфиладу комнат, они вышли в патио, где были накрыты столы с напитками и фруктами.
Внутренний дворик был освещен неяркими фонарями и из него тоже можно было любоваться изумительным видом на раскинувшуюся далеко внизу долину. Справа Доминик разглядела ухоженный сад, а также длинный плавательный бассейн, наполовину скрытый нависшими кронами развесистых деревьев.
Потом ее внимание приковали гости, которые сидели в удобных шезлонгах, потягивали напитки и вели непринужденную беседу. Доминик сразу порадовалась, что остановила свой выбор на черном наряде — некоторые из гостей выглядели весьма экстравагантно.
Винсент Сантос, заметив новоприбывших, вышел им навстречу. Доминик сразу заметила, что выглядел он просто потрясающе, хотя красивых мужчин среди приглашенных оказалось немало. По сравнению с ним Джон сразу показался рыхлым и неуклюжим. Однако выражение Сантоса показалось Доминик каким-то странным.
— Добрый вечер, Хардинг, — поздоровался он. — Я рад, что вы смогли придти и привести с собой свою очаровательную невесту.
Джон, казалось, смешался.
— Благодарю вас за приглашение, senhor, — промямлил он. — У вас здесь очень красиво!
— Да, красиво, — кивнул Винсент Сантос, хотя смотрел он при этом на Доминик. — Как вы себя чувствуете, мисс Мэллори? Надеюсь, все в порядке?
— Да… Да, мистер Сантос, спасибо, все замечательно, — ответила Доминик, чувствуя, что краснеет до корней волос.
Винсент Сантос чуть заметно улыбнулся, потом произнс:
— Клаудиа, подойди, пожалуйста, к нам. Я хочу, чтобы ты познакомилась с мистером Хардингом и мисс Мэллори.
К ним приблизилась невысокая рыжеволосая
— Да, Винсент? — тихо спросила она, глядя на него влюбленными глазами.
— Клаудиа, проводи, пожалуйста, мистера Хардинга. Познакомь его с другими гостями, а я пока представлю мисс Мэллори.
Доминик почувствовала, что Джон недоволен, но делать было нечего. Клаудиа увела Джона, а сама она осталась один на один с Винсентом Сантосом.
Винсент взял ее под локоть и провел к гостям. По подсчетам Доминик, их собралось около двадцати, хотя все имена почти сразу перемешались у нее в голове. Она запомнила только Фредерика Риваса и его жену Алисию, да и то лишь потому, что Джон несколько раз упоминал их. Доминик выбрала коктейль мартини, закурила сигарету и пыталась поддерживать светскую беседу со всеми, кто с ней заговаривал. Винсент предпочитал держаться в тени, наблюдая за ней и за впечатлением, которое она производит на остальных гостей.
Было заметно, что все мужчины обратили на нее внимание. Мало того, что Доминик была внешне очаровательна и обаятельна, но у нее оказалось прекрасное чувство юмора и она с легкостью парировала их порой рискованные шутки. Как ни странно, вопреки всем ожиданиям, Доминик отнюдь не ощущала себя не в своей тарелке, и только мрачные взгляды Джона, которые она перехватывала время от времени, напоминали ей о том, насколько разгневан ее жених.
Возвестили о том, что ужин подан, и все перешли в просторнейшую залу-столовую, где был накрыт длиннющий стол с белоснежной скатертью, сверкающими приборами и бархатными стульями. Начищенные хрустальные бокалы и рюмки радужно сверкали и переливались в льющемся с потолка свете. В самом центре стола высилась цветущая магнолия, а мощный вентилятор, установленный на потолке, придавал воздуху ночную свежесть.
Доминик усадил по левую руку от хозяина, тогда как справа от него сидела Клаудиа. Джон предоставили место в дальнем конце стола. Когда Доминик, увидев это, метнула на Винсента испуганный взгляд, ей показалось, что в его глазах мелькнуло торжество. Однако уже в следующую секунду он вновь превратился в гостеприимного и внимательного хозяина.
Доминик едва замечала, какое кушанье ей подают. Она была всецело поглощена мыслями о том, что Винсент Сантос намеренно пытается разлучить ее с Джоном, и испытывала странное смешанное чувство злости и опустошения. Злости — из-за того, что он не имел никакого права так поступать, а опустошения — оттого, что несмотря ни на что не могла выбросить его из головы.
Клаудиа увлеклась беседой с молодым человеком, сидевшим справа от нее, и Винсент наклонился к Доминик.
— Ты сегодня еще очаровательнее, чем всегда, — шепнул он. — Это ради Хардинга?
Доминик вздрогнула.
— Почему вы это делаете? — спросила она сквозь зубы.
— Что именно? — спросил он, поднося бокал ко рту с таким безмятежным видом, будто они говорили о погоде.
— Вы знаете, — резко сказала Доминик.
— В самом деле? — он весело улыбнулся. — Ну ка, объясни!
В его глазах появилось знакомое дразнящее выражение.