Танго втроем
Шрифт:
— Почему ты так решил?
— Ну… Машину дяди Володи пригнал мичман Витя, я видел, он папе ключи от машины отдал…
— А где твой папа сейчас? Дома?
— Не-а, он сегодня в ночь на дежурстве.
— Так, так… Мичман Витя? Светленький такой, как я, да?
— Не-а, он с усиками и на цыгана похож… Раньше мы в городе жили, к нам цыгане приходили, так мама ругалась и не пустила их в квартиру… Но мичман Витя не цыган, он хороший… Он нас с папкой на катере катал, классный корабль, «соколенок» называется. Мы на рыбалку с ним ездили, во-от таких судаков наловили…
Мальчуган развел руки.
— А что, — поинтересовался «прапорщик», — там и другие корабли есть?
— Там этих полно… — пацан поскреб в затылке. — Забыл, как называются, мне папа говорил… Такие большие, длинные, из железа. А под ними резиновые такие, как большие круги… Когда нет мостов…
— Понтонная переправа? — догадался Вальден. — Понтоны?
—Ага, — кивнул мальчишка. — Эти самые… понтоны. Откуда-то сверху до них донесся женский голос:
— Ле-еша! Домой! Быстро домой, кому сказано!
Вальден подмигнул пацану.
— Иди, тебя зовут. И не забудь передать привет… Рейнджу. Пряча кривую усмешку, он обогнул угол малосемейки и уселся в припаркованную у соседнего дома машину. Он подумал про себя, что семь суток, отведенных ему Доррстом, будет даже много — он наверняка управится с заданием раньше срока.
Всему когда-нибудь приходит конец. Провидению было угодно свести воедино две человеческих души, но времени этим двум отмерено скупо. Истекали последние часы, когда они еще могли находиться вместе. Их ждала скорая разлука. Расставание было неминуемым и неотвратимым, потому что каждый из них должен был идти дальше своей собственной дорогой.
Бушмин понимал, что расстаются они, скорее всего, навсегда. Если с ним и не разделаются уже в ближайшие дни, все равно будущее не сулило радужных перспектив. Ему придется либо скитаться долгие годы, подобно Агасферу, по белу свету, либо он вынужден будет забиться в какую-нибудь глубокую нору и провести там под вымышленным именем значительную часть своей жизни. Сталинские чекисты писали на папках с личными делами арестантов — «ХРАНИТЬ ВЕЧНО». «Третий рейх» также замахивался на тысячелетний срок правления, и многие его документы хранятся в надежных руках спустя многие десятилетия после окончания войны. В отношении Кондора такая норма, как «срок давности», применяться не будет — его могущественные враги никогда и ничего не забывают.
Розанова, поскольку они были настроены на одну волну, чутко ощущала перепады в настроении Андрея. Ее тоже переполняла щемящая грусть, иногда щипало под веками, хотелось плакать, но она изо всех сил сдерживалась, зачем портить бабскими причитаниями последние часы перед разлукой. Они просто находились все это время рядом, не расставаясь ни на минуту и стараясь отдать друг дружке все, все без остатка, щедро и безоглядно.
Мокрушин появился в «хилтоне» вечером, когда на землю опустились густые сумерки. Он поприветствовал жестом девушку, затем кивком головы дал знать Бушмину, чтобы тот отошел в сторонку.
— Володя-мент все сделал, — сказал он, протягивая Бушмину документы. — Посмотришь еще раз все внимательно, но вроде все в порядке.
— Печати есть? — Бушмин развернул «закордонный» паспорт, сверился с проставленными там визами. — Отлично… Все, кажется, сделали, ничего не забыли.
Литвяк был очень запасливым и предусмотрительным мужиком. Он старался «дружить» с соседями, частенько и сам наведывался на литовскую сторону косы, ее называют Неринга — благо законом это не запрещено, к тому же действует соглашение о безвизовом проезде. Один из его прапорщиков был женат на литовке, квартира у них в Ниде. Свояк другого прапора служил на погранзаставе «Куршская коса», его семья проживала в поселке Морской. Зачастую, чтобы сэкономить время и не мелькать слишком уж часто на оборудованных терминалах по эту и ту сторону границы, ходили к соседям запросто, через лесок, благо граница существовала в этих местах лишь на картах. Кроме того, в хозяйстве у батьки сыскались печати, в том числе и литовской пограничной стражи. Происхождение печатей Литвяк объяснил довольно туманно:
«Как-то гульбанили в „хилтоне“ компанией, ну и, видать, мужички по пьяни потеряли…»
А от свояка, который служит по графику сутки через трое, узнали, что на терминале в последние дни крутятся какие-то странные личности, про них известно лишь, что они являются «сотрудниками органов», а цель их пребывания там обозначена коротко и лаконично — «так надо».
Бушмин физически ощущал, как все туже стягивается петля вокруг него и Розановой. Нельзя долго находиться на одном месте, они и так рискуют, пробыв довольно продолжительное время в непосредственной близи от границы. Он почти был уверен в том, что некие «сотрудники органов» появились на терминале неспроста, их нацелили если и не на Кондора, то на Елену Розанову, а может, и на двоих сразу. Они с Володей посовещались и решили не рисковать. Пришлось отказаться от идеи пересечь границу легально. Вот почему понадобилось сделать оттиски печатей пограничников: если в паспорте не окажется отметок с датой пересечения границы, у Розановой могут возникнуть проблемы в аэропорту Паланги, при посадке на авиарейс назначением в Санкт-Петербург.
— Теперь держи билет на самолет, — Мокрушин передал приятелю тонкую и узкую, в пол-листа, глянцевую книжицу. — У нас в городе есть филиал авиакомпании «Пулково», в этом агентстве я и оформил «тикет».
— Молодчина, Рейндж, все сделано четко, — похвалил приятеля Бушмин. — Двинем в поход в два часа ночи.
— Я вас подстрахую, — кивнул Мокрушин. — Пойду-ка я дрыхнуть… Лена, бай-бай, позже еще увидимся!
Бушмин сходил в дом, сунул документы во внутренний карман куртки, к своему «липовому» паспорту, хотел положить кожанку на место, но тут же передумал, надев ее на себя.
— Лена, набрось и ты на себя куртку, — он нес в руке легкую замшевую куртку. — К вечеру как-то прохладно стало…
Он сам набросил на ее плечи куртку, затем приобнял девушку.
Площадка перед домом освещалась лишь переноской, шнур от которой тянулся в дом, а сам светильник был укреплен на беседке.
— Вещи спаковала? Придется взять только одну дорожную сумку.
— Да, все готово.
Она легонько сжала его пальцы в своих ладошках, затем потерлась щекой о его гладко выбритый подбородок.
—Лена, тебе надо выспаться перед, дорогой.
— Ну уж нет… Не хочу об этом и слышать! Давай немного побудем здесь… А во сколько мы должны выйти?
— В два часа ночи. Это будет… как прогулка по парку. Ты же не трусиха у меня, верно?
— Когда ты рядом, Андрей, мне ничего не страшно.
Глава 11
Радарная станция была оборудована на небольшой возвышенности, ближе к береговой черте моря, что позволяло увеличить радиус ее действия. Небольшое приземистое здание затянуто маскировочной сетью. Укрепленная на мачте-треноге, монотонно вращалась на фоне ночного неба полукруглая щелястая антенна, равномерно выстреливая в пространство пучки электромагнитных импульсов. Спецы, приписанные к базе флота, заменили неисправный блок, Таким образом «дыра» была аннулирована.