Танго втроем
Шрифт:
Так продолжалось почти год, мы встречались все реже, потом его выбрали в Думу, он стал ездить с Москву. И однажды при встрече он сказал, что уезжает в Москву и что я должна его понять – теперь он весь на виду и не может себе позволить оступиться.
Наверное, я все же ему нравилась, раз мы встречались почти год, но всему приходит конец. Конечно, я его поняла, а что еше мне оставалось делать? Навязываться я не умею. Пригрозить, что выброшусь в окно? Глупо! Сгоряча я простилась с ним довольно спокойно и гордо удалилась. Последующие полгода стоили мне десяти лет жизни.
Самое интересное, что домашние ничего не заметили. Сестра как раз за это время успела развестись с мужем и выйти за Славку. Мать была занята Дашкой. То есть они, конечно, обратили внимание на то, что у меня испортился характер, но решили, что готовлюсь стать старой девой, о чем и не преминули мне сообщить. Однако время прошло, я немного успокоилась и решила, что проживу без мужиков. В первое время я искала Максима по телевизору, а потом перестала – надоело себя мучить. С нашей последней встречи прошло два года – и вот, пожалуйста. Неужели опять все с начала? Ни за что, я этого не вынесу!
И я поклялась себе самой страшной клятвой, что немедленно возьму себя в руки и не буду думать о Максиме.
Дома матушка, получив свою бесценную книгу, уткнулась в нее и до вечера не выходила из своей комнаты. Пришлось мне заниматься хозяйством, потом гулять с Лолитой.
В воскресенье сестра со Славкой поехали по магазинам, а мы помирились с Дашкой и отправились с ней в Этнографический музей. Дашка очень любит там экспозицию, где манекен-чукча сидит в настоящем чуме, и огоньки горят как настоящий костер. Мы с Дашкой, стоя перед чумом, шепотом спели песенку «А чукча в чуме ждет рассвета», навестили еще эвенка в нартах и таджика в юрте, а потом усталые, но довольные направились домой.
Вечером матушка сидела, прилепившись к телевизору, что совершенно на нее не похоже – много смотреть телевизор вредно, в чем я совершенно с ней согласна; правда, я считаю, что это вредно для мозгов, а она – что для талии.
В ответ на мой удивленный взгляд, она пояснила:
– Представляешь, убили Подрезова!
– Какого Подрезова?
– Ну, что ты, не знаешь его, что ли? Алексей Подрезов, тележурналист!
– А, ну знаю, конечно.
– Вот, его убили. Труп нашли на Выборгском шоссе сегодня утром, а машину его – около станции Песочная. Считают, что убийца его выкинул на шоссе, на его машине доехал до Песочной, машину там бросил и вернулся в город на электричке.
– Застрелили?
– Нет, перелом основания черепа. Чем-то тяжелым ударили по голове.
– Слушай, ну мало ли сейчас людей убивают? Никому нет дела, а как тележурналиста убьют или похитят – так всеобщая паника, всю милицию на уши поставят, все следят за развитием событий, вот, даже ты – в жизни к телевизору не подходила, а тут – прилепилась, не оторвать.
– Я – нормальный человек с нормальными человеческими интересами, а вот тебя абсолютно ничего не интересует! Ты ни с кем не можешь найти общего языка! Ты замкнулась в себе и варишься в собственном соку! У девушки твоего возраста должны быть друзья, поклонники, она должна, в конце концов, выйти замуж!
В общем, матушка оседлала своего любимого конька. Мне это так уже надоело, что я тоже… кое-что ей сказала, так что в итоге мы очень мило поцапались. Обычно я стараюсь не доводить дело до открытого скандала, очевидно в этот раз на меня повлияла встреча с Максимом.
По случаю воскресенья был ужин, который готовила сестра. Матушка принципиально не ужинает, она пьет бифилайф в семь вечера и больше уже ничего не ест до самого утра. Поэтому в будний день ужина не бывает, Славка поздно вечером доедает остатки от обеда, сестра на диете, Дашку пичкают фруктами, а я тайком покупаю себе булочку с маком, сливочный йогурт и съедаю все это в своей комнате.
В понедельник я проснулась пораньше и успела проскочить в ванную не только раньше матушки, но и перед сестрой. Анька стучала в дверь ванной и орала, что мне в мою библиотеку можно хоть с полдня приходить, а если она опять опоздает, то с работы точно выгонят. Дашка ныла и не хотела идти в школу, она у нас первоклассница. Лолита скулила у двери и жевала шнурки от кроссовок. Словом, все было как обычно.
В библиотеке к сессии было не протолкнуться. Эти охломоны-студенты вспомнили, что у них через две недели экзамены и поперли за учебниками. Начальница библиотеки Нина Адамовна опять разбиралась с Шишиным. Это наш вечный студент, учится, наверное, уже лет семь и на диплом в ближайшее время выходить не собирается.
– Ну, Шишин, что с вами на этот раз?
– Вот, – Шишин протянул ей какую-то бумажку.
– Что это, Шишин?
– Это читательский билет, понимаете, мама его постирала в стиральной машине. Это случайно вышло.
– Понимаю, что не нарочно. И что же, вы хотите получить по нему литературу?
– Да, если можно, только вот фотография смылась…
– Да, Шишин, вы на ней на себя не похожи.
Я заглянула через ее плечо: на фотографии был изображен шишинский череп, остальное выстиралось порошком «Ариэль».
– Нет, Шишин, – решительно произнесла Нина Адамовна, – по такому билету я вам ничего выдать не могу.
– Ну, Нина Адамовна, – заныл Шишин, – а как же сессия?
– Да вы же все равно сдаете сессию с опозданием, – вмешалась я, – сейчас будет летняя, а вы собираетесь сдавать еще зимнюю.
– Все равно, у меня сроки.
– Не будем пререкаться. Шишин, принесите все книги, что за вами числятся, потом напишите заявление на выдачу нового читательского билета.
– А потом?
– А потом будете ждать!
– И долго мне ждать?
– Неделю, – сказала я голосом Кролика из мультфильма про Винни-Пуха.
– А пока будете пользоваться читальным залом, – строго произнесла Нина Адамовна, тряхнув седыми кудряшками. – И вас особенно попрошу, Марина, пока он не сдаст все учебники, нового билета ему не выписывать и ничего не выдавать, – она удалилась в помещение закрытого фонда.
– Слышал? – спросила я опечаленного Шишина. – Вот теперь какие порядки. Так что дуй домой за книжками. Зачеты-то хоть все сдал?