Танкист-4
Шрифт:
— В смысле уже вручил? — покосилась она.
— Ну-у, я с аэродрома заскочил к ним, чтобы сразу закрыть этот вопрос, и… Таня, ты чего? — приметив, как на её лицо набежала тень, удивился он.
— Ничего, — поспешно ответила она, резко отвернулась, и направилась в строну кухни.
— Таня. Танюша, ну… Я не понимаю, ты ревнуешь, что ли? — идя вслед за ней, спросил он.
— Я? Да ничуть не бывало, — опять поспешно, и как-то нервно пожав плечами, ответила она.
— Н-да. Говорили мне девчата, чтобы я тебе не проговорился, что был у них. Ещё и прогнали, как узнали, что я ещё не был дома, —
— А дураком часом не назвали? — посмотрев на него через плечо, поинтересовалась она.
— Кхм. Было дело. Но тебя ведь дома могло и не оказаться. Ты же ждала меня только к вечеру.
— Да чего ты всполошился? Я же тебе сцену не закатываю.
— Угу. Не закатываешь. Танюша, ну извини. Я как-то не подумал. Ну ты же знаешь, что ты для меня дороже всех на свете, — обнимая её со спины, в самое ушко прошептал он.
В ответ она извернулась в его объятьях, посмотрела в глаза, и улыбнулась.
— Знаю. А ещё знаю, что ты у меня всегда был недогадливым и неотёсанным чурбаном, — грустно улыбнулась она.
— Да. Это я. Я такой, — поспешно закивал он болванчиком.
— Но мне было обидно.
— Я исправлюсь. Честно, честно.
Он крепче прижал её к себе, и склонился к ней с поцелуем. Поначалу её обычно мягкие губы были неподатливы, но потом размякли и она ответила на поцелуй. А тот в свою очередь становился всё более требовательным, напористым и жарким. В какой-то момент Тане пришлось собрать в кулак всю свою волю, и разорвав контакт, прильнуть к его плечу.
— Не дразни, — едва слышно произнесла она. — Садись, буду тебя кормить.
— Кхм. Я-а…
— Не хочешь есть?
— Нет, — под урчание живота, произнёс он.
— Оно и видно. Садись, герой любовник. У нас ещё уйма времени впереди.
После обеда пошли прогуляться по городу, благо полуденный зной уже пошёл на убыль, хотя до настоящей прохлады ещё и далеко. Поймав такси, сразу направились в Адмиральский сквер. С одной стороны, это излюбленное место горожан для променада, с другой рядом находилась уютная кофейня, где можно полакомиться великолепным мороженным.
— Витя, а это не Ярика фильм? — указав на афишу, спросила Таня.
Они как раз вышли из такси, проходили мимо кинотеатра. В кассы тянулась длинная очередь, что случается либо в выходные и праздничные дни, либо во время премьеры. Сейчас середина недели, на афише сегодняшняя дата, а значит премьера, и всё за то, что картина пользуется неподдельным интересом.
— «Оскал», — прочитал Виктор лаконичное и угрожающее название. — Да, это его фильм, вон в углу, режиссёр Потапов. Хочешь пойти?
— Н-нет, — чуть задумавшись, покачала она головой. — Во-первых, не хочется терять время на стояние в очереди. А во-вторых, я видела всё своими глазами. Никогда этого не забуду, но и лишний раз вспоминать не хочется. Если уж в кино, то на что-нибудь повеселее.
— Согласен. Вот им, — Виктор кивнул на горожан в очереди, — это не повредит, а с нас хватит и того, чему мы сами были свидетелями. Тогда в сквер, или сначала по мороженному?
— В кофейню, — решительно произнесла она.
После мороженного была прогулка по парку, и в итоге они всё же сходили в кино, только про любовь. Странное дело, но понравилось не только Тане, и целовались они не
— Господи, Виктор Антипович, — всплеснула руками Аксинья, увидев его в дверях квартиры Аршиновых.
— Прости, Аксинья, но я не один, надеюсь это не разобьёт твоё сердце, — озарившись улыбкой, произнёс Виктор.
— Всё бы вам шутить, — выглядывая из двери произнесла прислуга, и тут заметила стоявшую в сторонке Баеву. — Господи, Татьяна Леонидовна, здравствуйте. Проходите пожалуйста. Что же вы Виктор Антипович, разве же можно так-то, — пожурила она Нестерова.
При этом в её тоне и взгляде не было ни капли игривости, она была по настоящему рассержена на всеобщего любимца. К слову досталось и от Татьяны, стрельнувшей в него осуждающим взглядом. Ведь это именно он оттеснил её в сторонку, чтобы подругу сразу не приметили.
— Больше не буду, — вслух повинился он.
— Вот и не поступайте так. Выставили меня невеждой какой, — принимая у Татьяны зонтик и шляпку, строго заметила Аксинья.
Наконец она провела их в столовую, где уже собрались к ужину… Хм. Ладно Ромка, его Виктор ожидал увидеть. Но вот сидевший за столом Данила удивил. Как и присутствие уже знакомых Нестерову друзей семейства Аршиновых, вместе с дочерью. Валентину усадили рядом с Данилой, и тот, судя по всему этому ничуть не возражал.
Да и правильно. Хорошая девушка, и дело даже не в том, что она протеже его матери. Хотя зная отношение Данилы к вопросу обзаведения семьёй, Виктор несколько удивился подобному настрою. Впрочем, думать об этом было некогда, Нестерову вдруг сразу стало неловко, ведь изначально именно ему прочили эту девушку в невесты.
— Господи, Витя, Танюша, да что же вы как снег на голову-то, — тут же всполошилась Анна Фёдоровна.
Хозяйка и Роман встретили гостей довольно бурно. Последний едва сдерживался, чтобы не уволочь друга в кабинет отца, и пообщаться без лишних свидетелей. Но был лишён подобной возможности. Тем паче, что Аксинья уже выставляла на стол два дополнительных прибора.
Ужин прошёл в тёплой обстановке. Когда с десертом было покончено, Виктор вручил Аршиновым подарки, что передал глава семейства. Если сыновьям ничего не значащие памятные сувениры, то Анне Фёдоровне, вместе с манильской шалью, только в тёмных тонах, он вручил одинарный «Кинитофон». Как он попал в руки Глеба Даниловича, Нестеров не знал, но подарок дорогой и своих денег стоит.
Конечно Аршиновы старшие не прошли инициацию, и не могут видеть описание характеристик артефактов. Однако это им не мешает использовать некоторые артефакты. И вот этот, как раз входил в перечень доступный пустышам. Анна Фёдоровна приняла коробочку из нержавеющей стали, как большую ценность, и было видно, что с трудом сдерживается, чтобы не вызвать супруга и услышать дорогой голос.
Наконец Роман завладел Виктором и потащил его в отцовский кабинет с намерением хорошенько расспросить обо всём произошедшим с другом. С их последней встречи прошло почти полгода, уж всяко разно есть, что рассказать. Тем паче, он вернулся с войны, и на груди появился новый крест.