Танковый ас №1 Михаэль Виттманн
Шрифт:
На некоторое время на участке фронта, где сражалась боевая группа Кульмана, было относительно тихо. Здесь лишь изредка происходили перестрелки. Но 9 февраля 1944 года советские войска предприняли атаку. В итоге группе Кульмана пришлось вступить в бой у деревни Татьяновка. Немцам удалось отбить атаку частей Красной Армии. 10 февраля дивизия «Лейбштандарт» уже 7 удерживала участок фронта по линии: Татьяновка — Во-тылевка — Тыновка. Советские войска создавали оборонительный рубеж близ соседней деревни Репки. Но этого им не удалось. Вечером того же дня танковый разведывательный батальон СС под командованием штурмбанн-фюрера Книттеля внезапно атаковал Репки и почти моментально выбил оттуда советские части.
Собственно, в Тыновке «тигры» оставались вплоть до 15 февраля. Огромные просторы и плохие погодные условия не позволяли должны образом снабжать всем необходимым танковые подразделения «Лейбштандарта». В те дни танкистам приходилось в основном питаться консервами. Но это была не самая главная проблема. Куда более настораживало отсутствие боеприпасов и горючего. Дело доходило до того, что приходилось применять танковые пулеметы. А тем временем 111 танковый корпус продвигался дальше на север. 16-я немецкая танковая
Если посмотреть на будни оказавшейся временно на отдыхе 13-й танковой роты, то надо отметить, что 12 февраля 1944 года оберштурмфюрер Гельмут Вендорф был награжден Рыцарским крестом. «Буби» был известен как смелый командир танкового взвода, который к моменту своего награждения подбил 58 танков. Несмотря на то что это было вдвое меньше, чем у Виттманна, Вендорф в любом случае относился к самым успешным танкистам «Лейбштандарта». Передышка для «Лейбштандарта» длилась недолго. 14 февраля 1944 года 1-я танковая дивизия СС получила приказ наступать в юго-восточном направлении, чтобы захватить Франковку. Но катастрофическое состояние дорог привело к тому, что большинство танков сломалось еще в пути на исходные позиции. В итоге в наступлении принимали участие всего лишь три танка («тигр», «пантера», Рх1У) и одно штурмовое орудие. Более сильные части «Лейбштандарта» к ночи 16 февраля должны были выйти к селу Шубенный Став. Командир 2-го панцергренадерского полка штурмбанн-фюрер Зандиг получил приказ прорваться к селу Октябрь, где он должен был соединиться с находящимися в котле немецкими частями. Но к данному селу в итоге вышла боевая группа Хайманна, которая включала в себя и танковые подразделения. Полк Зандига к 17 февраля, дате прорыва кольца советского окружения, находился несколько южнее Октября в деревне Лысянка. Неожиданно начавшийся сильный снегопад и ударившие морозы затрудняли движение, но наступившие холода должны были сковать болотину. Все еще находившиеся в окружении немецкие части должны были в срочном порядке уничтожить всю лишнюю технику и вооружение. К этому моменту диаметр котла сжался где-то до четырех-пяти километров. Целью немецких частей, прорывавшихся на запад, должна была стать высота 239, которая находилась поблизости от Октября. 16 февраля 1944 года в 23 часа немецкие части пошли в прорыв в западном направлении. Одной из первых групп, прорвавших изнутри советское окружение, стал разведывательный батальон дивизии СС «Викинг», которым командовал оберштурмфюрер Дебус. В районе 4 часов 30 минут части дивизии «Викинг» оказались у высоты 239, где попали под мощный обстрел советской артиллерии. В итоге они были вынуждены повернуть обратно на восток. Им предстояло перейти через реку Гнилой Тикич. Только так можно было вырваться из окружения. Многие из немцев утонули в этой реке. Но большая часть дивизии СС «Викинг» все-таки вышла к позициям «Лейбштандарта». Рано утром 17 февраля танки 1-й дивизии СС атаковали все еще удерживаемый советскими войсками Октябрь. Здесь они натолкнулись на мощный противотанковый рубеж. Завязался кровопролитный бой. Прибывшие из ремонта «тигры» смогли уничтожить несколько советских танков и выбить несколько
| |
| «Пантера» «Лейбштандарта» в украинской грязи |
противотанковых орудий. В итоге на данном участке фронта они оттянули на себя большую часть подразделений Красной Армии. Это позволило «викингам» выйти из советского окружения. Преследуемые красной кавалерией, первые «викинги» достигли немецких позиций ближе к полудню 17 февраля 1944 года. В это время командир штурмовой бригады СС «Валлония» гауптш-турмфюрер Леон Дегрель в темноте поджидал удобного момента, чтобы со своим отрядом ударить из леса по Октябрю. «Без пищи и воды мы продержались до утра, только поглощая пригоршни снега. В наших снежных укрытиях мы прижимались друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Но больше всего мы ожидали окончания этого ужасного дня, который был пропитан страхом. Только когда наступила темнота и танки на холме не могли видеть наших передвижений, мы покинули наши укрытия. Мы двигались вперед в строгом порядке в половине шестого вечера. Впереди шли разведчики. Мы продвигались два километра по тропинке, которая уходила вглубь болот. Но даже на дорожке наши ноги по колено утопали в грязи. Ни одно из подразделений Красной Армии не заметило нас. Мы поднялись на заснеженный склон. Он был залит лунным светом. Один за другим мы пересекали это опасное место. В диком волнении мы продвинулись дальше на сто пятьдесят метров. Внезапно перед нами выросли три фигуры в стальных шлемах. Все закончилось. Мы обнимали друг друга, прыгали, кричали и смеялись».
Из Черкасского котла удалось вырваться приблизительно 34 тысячам немецких солдат. Еще 20 тысяч остались в нем убитыми, ранеными и взятыми в плен. В последние дни февраля советские войска попытались «перекрыть» «Октябрьский коридор». Но все эти попытки оказались безуспешными. Во время этих боев был уничтожен один из «тигров», еще четыре были серьезно повреждены, их отбуксировали на ремонт. «Лейбштандарт» отходил. 23 февраля 1944 года Вендорф написал в письме Виттманну такие строки: «Большинство грузовиков во время движения в районе Умани застревают в грязи... Ни один автомобиль не может двигаться дальше... В эти дни наши скромные силы помогли высвободить солдат, окруженных к западу от Черкасс. Большинство из них, несмотря на грязь, смогли вырваться из котла. Но более всего радовало поведение дивизии «Викинг», без которой все бы это, возможно, превратилось в одну большую трагедию».
2 февраля 1944 года в Ставке Гитлера «Вольфшанце» Михаэль Виттманн принял из рук фюрера свою награду — Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Гитлер долго беседовал с легендарным танкистом, спрашивая о его боевых переживаниях и общей обстановке на Восточном фронте. В ходе этого разговора фюрер пообещал танкисту, что 13-я рота «Лейбштандарта» получит столько «тигров», сколько для этого наберется экипажей. Кроме этого, Гитлер поинтересовался личной жизнью Витт-манна:
Как один экипаж мог уничтожить 117 танков? Может, это была просто удача? Действительно, везение иг-
| |
| 2 февраля 1944 года. Ставка фюрера. Гитлер вручает Виттманну Рыцарский крест с Дубовыми листьями |
рало свою небольшую роль, но в значительной мере это была методика использования «тигров» в танковых боях. Ко всему это можно было приплюсовать добросовестную и тщательную подготовку каждой боевой операции. Но в любом случае боевой успех Михаэля Виттманна, которого он достиг к началу 1944 года, был беспрецедентным явлением.
В первые дни 1944 года военный корреспондент Иоахим Фернау, который некоторое время провел с Витт-манном в боях, писал: «...Мы нередко вместе принимали пищу. Он, несколько задумчивый, тихий и погруженный в себя, нередко производил впечатление рассеянного человека. Но, по правде говоря, его беспокойство и озабоченность, были всего лишь проявлением его ответственности. Он всегда был рад быть среди своих людей, которые радовались его присутствию. Но столь непосредственно он вел себя очень редко, обычно он был глубоко погружен в себя. Он некоторое время командовал ротой «тигров», которая по своей боевой силе фактически была батальоном. Сам же он был одним из самых молодых унтерштурмфюреров СС. К своим обязанностям он относился очень серьезно. Он сидел вечерами напролет над картами и внимательно прислушивался к каждому слову, ко всем предложениям, которые поступали от других опытных командиров танков. Когда вел танки на противника, то он двигался во главе роты. Он был настолько уверен в себе, что это могло ввести в заблуждение стороннего наблюдателя. Многие ошибочно полагали, что ему давалось все очень легко, что данный ему Богом талант, позволял творить как Моцарту, который буквально за одну ночь в бытность написал увертюру к Дону Хуану. Когда я находился в его танке, то меня не покидало чувство, что Виттманн не мог допустить ошибку, что не мог попасть ни в какую западню. Но в реальности это было лишь совокупностью кропотливой работы. многочасовых размышлений, когда Михаэль сидел, часами погруженный в себя. В эти моменты он не слышал, как к нему кто-то обращался. Ночью он мог сорваться на своем «тигре» столь же легко, будто бы направлялся на прогулку. Он пример, который должен вразумить многих молодых офицеров, которые наивно полагают, что они должны дождаться лишь одного момента, чтобы совершить подвиг и стать великими солдатами. Каждый час, каждую минуту Виттманн ощущал ответственность за своих людей, за технику, врученную ему, за итоги предстоящего боя. Он не сразу приобрел свои воинские качества, не сразу стал кавалером Рыцарского креста и Дубовых листьев к нему. Это был длительный кропотливый процесс, который во многом остался незамеченным старшими офицерами».
Зигфрид Фусс, который был механиком в экипаже Виттманна с 1943 года по январь 1944 года, так описал его стиль командования: «В обычной обстановке ничто не говорило о том, что Виттманн и Волль были выдающимися специалистами в своем деле. Несмотря на их исключительный успех, в них не было ни капельки высокомерия.
| |
| Самое известное фото экипажа танка Виттманна Слава направо: Вернер Иррганг, Бобби Волль, Михаэль Виттманн, Зепп Рёснер и Ойген Шмидт |
В каждой конкретной ситуации они пытались предельно сконцентрироваться. Они никогда не недооценивали противника. Они не позволяли этого себе, когда за их плечами был не один десяток подбитых танков. Наши отношения базировались на его навыках. Виттманн обладал удивительной способностью передавать их другим, что было идеально для координации деятельности. Выдаваемая Виттманном информация была предельно оперативной, спокойной и краткой. Волль прекрасно понимал его, так как нередко стрелял быстрее, чем получал приказ. Все мы после боя интересова^гисъ, как так могло получиться, что он столь быстро производил выстрел. Успех нашего танкового экипажа опирался на самостоятельность и профессионализм каждого отдельного человека. Это означало, что я как механик-водитель был так же ответственен за выбор цели. Наш радист Карл Либер должен был точно обозначать их местоположение. Это имело значение, когда целей было много — в первую очередь это относилось к боям в деревнях. Например, противотанковое орудие могло находиться в направлении на два часа, а следующая цель уже на одиннадцать часов. Но башня не могла повернуться за какие-то доли секунды. Ярким примером могут быть «послехарьковские бои». Мы постоянно вспоминали их. Атака на крупный город, который удерживается хорошо укрепившимися танками и противотанковыми орудиями. Мы проложили себе путь предельно быстро, уничтожив несколько танков и пушек, после чего достигли самого города. Наши цели были раскиданы широким фронтом в позициях от трех до двенадцати часов. Внезапно слева от нас из стога сена появился танк «Иосиф Сталин-1», орудие которого было направлено прямо на нас. Виттманн приказал: «Разворот налево и на полной скорости метров сто вперед». Мы смогли уйти с линии огня. Подобные действия нашего командира привели к тому, что только в том бою мы подбили пятнадцать танков противника. Во многом это удалось, так как Виттманн использовал опыт, который он вынес из тех времен, когда воевал на штурмовом орудии. Во многом он избегал разворотов на месте, что могло бы привести к повреждению и даже потере танковых гусениц».