Таня Гроттер и Локон Афродиты
Шрифт:
– Нет, не надо посылать Бе… – начала было Таня, но, внезапно ощутив острое, почти скальпельное любопытство Склеповой, осеклась.
Сарданапал, которого Таня перебила, с укором посмотрел на нее.
– Молчу-молчу… – сказала Таня быстро.
– Я не закончил… – продолжал академик. – Кроме упомянутых бумаг, в пакете была еще одна, не скрою, неожиданная. Официальное приглашение для всего пятого курса Тибидохса плюс дополнительно для Пипы Дурневой, Генки Бульонова и малютки Клоппика.
– Приглашение куда? – мигом влезла Гробыня.
– Приглашение посетить Магфорд. Оформлено
– А-а-а! – восторженно заорала Пипа, которая, оказывается, уже не спала. – Я еду к Пупперчику! Наконец-то смогу окончательно определиться, кто мне больше нравится: он или Генка. Ой, извините, академик!..
Сарданапал посмотрел на Пипу и вздохнул.
– Еще кое-какие подробности. Таня, Ягун и Бейбарсов будут жить с игроками команды Магфорда и принимать участие в тренировках. Остальные же – в гостевом корпусе и, разумеется, без тренировок, но с развлекательной программой. Через две недели все пятикурсники возвращаются в Тибидохс. За исключением все тех же Ягуна, Бейбарсова и Тани, которые остаются еще на шесть недель до матча со сборной мира. Вот, собственно, все, что я собирался сказать…
Академик снова посмотрел на Таню. Той почудилось, что Сарданапал хочет добавить еще что-то, но его останавливает, что в комнате они не одни.
– В общем, я надеюсь, все будет хорошо. И плевать на дурные предзнаменования! – произнес наконец академик, словно старался убедить себя, и вышел из комнаты, по рассеянности сделав это сквозь закрытую дверь.
Склепова добежала до двери и, придерживая одеяло, выглянула в коридор. Убедившись, что Сарданапал ушел, она с радостным воплем принялась кружиться по комнате и кружилась до тех пор, пока не потеряла равновесие и не оказалась в объятиях у верного Пажа.
– Дурные предзнаменования! Ха! С каких это пор они мешали красивым девушкам завоевывать мир? – выдохнула она, с хохотом изгибаясь в руках у скелета Дырь Тонианно.
Глава 4
БУДЕШЬ МАЛО ЗНАТЬ –
НИКОГДА НЕ СОСТАРИШЬСЯ
– Ну, ветеринарная магия как будто позади! – бодро сообщил Баб-Ягун, когда бабуся подошла, чтобы заговорить ему длинные десятисантиметровые царапины на руках, оставленные когтями гарпий.
– Угу, – созерцая себя в зеркало, мрачно согласилась Таня, у которой точно такая же царапина – разве что гораздо длиннее – тянулась от глаза к подбородку. – Повезло, что хоть не на лбу! – буркнула она, отворачиваясь от стекла.
В магпункте кроме нее, Баб-Ягуна и Ягге находились еще Ванька и Верка Попугаева. Последняя пребывала в глубоком обмороке после того, как гарпия капнула на нее пометом. Ягге то и дело подносила к Веркиному носу пузырек с нашатырем. Нашатырь почему-то не действовал, и Попугаева продолжала живописно лежать без чувств. Тане, однако, казалось, что даже в обмороке Верка продолжает сканировать и запоминать все, что происходит вокруг.
– Во всем надо видеть хорошие стороны. Одним экзаменом меньше. Теперь всего только и остались: основы белой магии, теоретическая магия, практика сглаза, нежитеведение и история магии, – жизнерадостно продолжал Ягун.
– Другими словами, это Сарданапал, Поклеп, Зубодериха, Медузия и Безглазый Ужас. Причем Безглазый Ужас явно оставлен на десерт, – сказал Ванька.
Ран, после многих из которых могли остаться шрамы, у Ваньки было втрое больше, чем у Ягуна и у Таньки, а все потому, что, помогая Тане поймать вырвавшуюся у нее гарпию, он случайно забыл о своей. При этом, как оказалось, его гарпия о нем не забыла.
Таня посмотрела на Ваньку. Он – исцарапанный и радостный, так мило и наивно улыбался ей и вообще был весь такой Ванька (ну прям слов других не найдешь – Ванька и Ванька!), что ей захотелось обнять его и взъерошить ему волосы. Но тотчас невольно вспомнился усмехающийся Бейбарсов, чертящий тросточкой на пыльном полу. И хотя Глеба рядом не было, он незримо стоял между ними. Чувство вины захлестнуло Таню как удавка. У нее перехватило дыхание. Она повернулась и выбежала из магпункта.
Ванька бросился было следом, но остановился на пороге и растерянно посмотрел на Ягге. Та только руками развела и, пробурчав что-то про шестнадцать глупых лет, дернула Ягуна за рукав.
– А ну не вертись, а то ошибусь! Будет как в прошлый раз, когда у тебя вместо того, чтобы порез затянулся, пальцы на ногах срослись!.. Ничего молодежь нынче не понимает! Пока сами в Тартар не скакнут, не поймут, что горячо! – сердито прикрикнула она на внука.
Не прерывая обморока, Верка Попугаева свернулась калачиком и, нашарив подушку, набитую душистой одолень-травой, сунула ее под голову. Попугаева все в жизни предпочитала делать с комфортом. Даже находиться в бессознательном состоянии.
– Никому не хочу навязывать своего мнения, но, поскольку экзамен принимаю все-таки я у вас, а не вы у меня, вам придется сделать то, о чем я вас попрошу, – сияя добродушнейшей из всех существующих улыбок, поведал академик Сарданапал. – Каждому я вручу листок с темным заклинанием, которое нужно превратить в светлое. Соответственно ученикам темного отделения будут розданы светлые заклинания, которые они должны превратить в темные.
– А если у нас не получится? – крикнул с места Семь-Пень-Дыр.
Сарданапал вздохнул.
– Заклинания мне помогали записывать Медузия и Великая Зуби, и сдается мне, подобрали… м-м-м… весьма своенравные. Так что мое пожелание, чтобы у вас получилось, иначе заклинания могут обидеться.
Он покосился на Ягге, которая стояла наготове около окна. Вид у Ягге был осуждающий. В руках она держала походную аптечку, с которой обычно приходила на драконбольные матчи.
Сарданапал взял со стола пачку белых листов и решительно подбросил ее над головой. От перстня академика оторвалась зеленая искра. Подхваченные неосязаемым ветром растрепанные листы метнулись к партам и легли на столы напротив тех, кому предназначались.