Таран
Шрифт:
– И то верно!
Увидев улыбку на лице капитана, Белобородько облегченно рассмеялся. Гершин тоже ухмылялся, довольный тем, как ловко и умело прикрутил зарвавшегося напарника. Заставь человека унижаться, и он уже никогда не станет прежним. Сегодня песенку споет, завтра – туфли целовать станет, послезавтра – задницу лизать подобострастно. Капитан Гершин знал толк в таких вещах. А задниц – полковничьих и генеральских – его льстивый язык обслужил столько, что впору к награде приставлять. За беззаветную преданность высшему полицейскому
Похрустев пальцами, Гершин собрался уже разрядить обстановку каким-нибудь анекдотом, когда его челюсть отвисла, а ухмылка сползла с вытянувшегося лица.
– Идет, – прошептал он, откидываясь на спинку сиденья, чтобы стать незаметнее.
– Таран? – встрепенулся Белобородько.
– Он самый, – процедил Гершин сквозь стиснутые зубы. – Готовься. Ничего не забыл? Как только выйдет, мы должны его вспугнуть и обратить в бегство. Так что не изображай из себя крутого ковбоя.
– Я и не изображаю.
Полицейские умолкли, провожая взглядами человека, направляющегося к подъезду. В их мыслях он уже был трупом. Еще теплым, но мертвее мертвого.
Сорок третий дом Таран нашел без проблем, поднялся пешком на пятый этаж, замер, потрясенный очередным сюрпризом.
Скверный сюрприз, хуже некуда! Дверь была опечатана полицией. Маленькая бумаженция с синей печатью сводила на нет старания людей Шестипалого, незримо помогающих Тарану. Да и сам он очутился в опасности. Ощущение было такое, словно стоишь, загнанный в угол, и не знаешь, чего ждать в следующий момент.
Сделав несколько крадущихся шагов, Таран смерил взглядом верхнюю площадку. Никого. В подъезде было тихо и безлюдно, как в гробнице египетского фараона. Даже настенные росписи имелись: «СЕРЫЙ – ЛОХ», «ЦОЙ, МЫ С ТОБОЙ», «У МАРИНКИ ТРУСЫ БЕЗ РЕЗИНКИ».
Бесшумно спускаясь вниз, Таран отключил мобильник, чтобы тот не выдал его неожиданным звонком. Не время для разговоров. Сперва нужно смыться из опасного подъезда с запечатанной дверью. Менты обожают устраивать засады в таких местах. А очутиться опять за решеткой Таран себе позволить не мог. Невыполненное поручение было равнозначно смертному приговору. Отсрочек, мораториев и смягчающих обстоятельств у воров не бывает.
Пообещал – сделай. Не сделал – умри.
Добравшись до второго этажа, Таран вздрогнул. Мимо него прошмыгнула кошка, притаившаяся за мусоропроводом. Разумеется, черная. Кому, как не черной кошке, перебегать дорогу человеку, которому очень, очень нужно везение?
Не то чтобы Таран был особо суеверным, но ему это не понравилось. И плохие предчувствия не замедлили оправдаться.
Голос, прозвучавший в ночи, был гнусав и слегка насмешлив:
– Гражданин!
Приплыл, подумал Таран. Кто, как не мент, способен обратиться к прохожему именно так, а не как-нибудь иначе? Гражданин. На территории бывшего СССР это звучит почти как «осужденный».
Таран обернулся. На расстоянии
– Что надо? – грубо спросил Таран, сунув руки в карманы. Стоял он вполоборота, не поворачивая лицо полностью и пряча его от рассеянного света фонаря. – Сигарет? Денег?
Он прекрасно знал, что нет, но раз менты не представляются и не предъявляют удостоверения, то почему бы не воспользоваться этим? В случае чего можно будет сказать, что он принял эту парочку за грабителей. Глухая ночь, темнота, безлюдный двор… Тут любой запаникует.
– Вы здесь проживаете? – осведомился один из ментов.
– Допустим, – сказал Таран.
Стараясь не спускать глаз с парочки, он осматривался, проверяя, нет ли во дворе других полицаев. Похоже, их не было. Может, броситься наутек? Внутренний голос рекомендовал поступить именно так, но шестое чувство подсказывало обратное: пока что стой и не рыпайся.
– Так допустим или проживаете? – В голосе, задавшем вопрос, прозвучало раздражение.
Странно. Менты не шли на сближение, они словно ожидали чего-то. Чего?
– Я к знакомым заходил, – сказал Таран.
– В какую квартиру?
– Номер не помню. Я по двери ориентируюсь.
– Та-ак, – протянул тот мент, что покряжистей и постарше. – А документы имеются?
– Имеются, – кивнул Таран.
– И предъявить можете?
– А пусть в отделении предъявляет, – звонко предложил второй мент. – Давайте его задержим, товарищ капитан. Подозрительная личность. Шляется неизвестно зачем по ночам, огрызается.
– Задержим, говоришь? – переспросил капитан.
Фальшивость голосов буквально резала слух. Ситуация граничила с абсурдом. Два полицейских, устроившие засаду возле подъезда, остановили человека, вышедшего оттуда, но почему-то не спешили надевать на него наручники. А один из них, тот, что носил капитанское звание, то и дело подносил руку к груди, точно намереваясь сунуть ее за пазуху. Второй сжимал в руке похрюкивающую рацию, однако точно так же, как капитан, не доставал оружие, не вызывал подмогу.
Это была не засада, здесь готовилась подлянка! Полицаи провоцировали Тарана! Они добивались того, чтобы он повернулся к ним спиной и побежал! Потом пуля в спину и концы в воду. Если бы не другие события этой долгой ночи, Таран наверняка попался бы в эту нехитрую ловушку.
Осознание опасности подействовало подобно ледяному душу. Таран почувствовал, как напружиниваются его мышцы, натягиваются нервы, обостряются зрение и слух. Небрежной походкой он направился к ментам, пожимая на ходу плечами: