Тариф на друга
Шрифт:
– Проходите, господа, рассаживайтесь. Кофе, коньяк. – Без конца повторяла Лена Северцева, обходя стол по кругу. Часы в холле офиса компании «Риск» показывали без пяти девять. Сазонов встречал друзей Натана Веселого, которые пришли выразить свое сочувствие похищенному банкиру и оказать ему помощь.
На огромном овальном столе в конференцзале сверкал хрусталь бокалов для минеральной воды, поблескивали маленькие серебряные рюмочки для коньяка и прозрачно белел молочный фарфор кофейных чашек. Сазонов, одетый в шерстяной черный костюм и белую сорочку, украшенную великолепным темно-серым галстуком, был внимателен и серьезен. Он пожимал протянутые руки и жестом указывал на двери конференцзала. Там уже разместилось человек пятнадцать, но народ продолжал прибывать. Секретарша Натана Марковича, Лена Северцева, ухаживала за гостями, разливая воду и кофе. Пить коньяк гости пока воздерживались.
– Жопка у нее хороша. – Мечтательно сообщил Брагину Сергей Смолин, внимательно оглядывая Лену со спины.
– Натан был мужик со вкусом. – Согласился юрист.
– Почему был? Ты Натана, блядь, раньше времени не хорони. Он пока жив-здоров и богат. – С раздражением заметил Додик.
– Я вовсе не об этом, чего ты взъелся? – Растерялся Брагин. Он хотел еще что-то добавить, но появилась Трусова, и юрист с удовольствием переключился на нее:
– Приятно лицезреть красивую преуспевающую молодую даму.
– Притащила бабки? – Поинтересовался у Маши Додик.
– С трудом выкроила десять тысяч. Все деньги в обороте.
– Ты, Трусова, кем до Натана была? Подзаборной матерью-одиночкой, а теперь ты – бос, блядь, жопу отрастила, а кладешь жалкие десять штук баксов! – Крикнул Додик, наливаясь краснотой: – Я и то принес пятнадцать!
– Эдуард Степанович, можно без мата. – Одернул Додика Сысоев.
– Можно и без мата. Но я, блядь, прав. Неужели она не понимает, что Натан поднял ее из песка, а теперь пытается отделаться от него копейками. – Оправдывался Додик.
– А ты бы, Ветряков, вообще молчал. Твоя шлюха-дочь тратит в месяц на наркотики больше, чем ты приволок Натану. – Презрительно поглядев на Додика, бросила Трусова.
– Господа, кофе, минеральная, коньяк. – Снова возникла Лена Северцева.
– Да я… – Додик вскочил с кресла, отпихнул Лену и, глотая ртом воздух, искал слова, чтобы ответить на обиду: – Я все выгреб, что было в наличке из трех магазинов. Не могу же я, блядь, кинуть этим бандюкам товар. Пожалуйста, если они согласны принять туфли и колготки, пусть, ити их мать, очистят все мои склады. А дочку, ты, сука, не тронь. Это мой крест. Вырастишь своих, тогда посмотрим.
– Что вы лаетесь? Надо выручать Натана, а не грызться между собой. – Проговорил брюхатый Кричевский, усаживаясь в кресло.
– А ты, Миша, сколько выложишь? Открой нам, во что ты ценишь дружбу с Натаном. – Ехидно поинтересовалась Трусова.
– Не ваше дело. – Огрызнулся банкир.
– Ну почему же? Мы все тут собрались, чтобы спасать Веселого, и нам скрывать друг от друга нечего. – Возразил Брагин.
– Я ничего не скрываю. Я принес двадцать пять тысяч своих личных денег. – Тяжело вздохнув, открылся Кричевский.
– Всего-то!? Ты же, блядь, владелец банка! – Воскликнул Додик.
– Господа, кофе, коньяк… – Заученно предложила Северцева.
– Иди ты со своим коньяком. – Отмахнулся Додик.
– Не обижай девушку, она при исполнении. А насчет банка, ты, Додик, не прав. Я маленький наемный директор, а вовсе не владелец и распоряжаться могу только своими средствами, а не деньгами своих вкладчиков. – Не без гордости сообщил Кричевский и подставил свой бокал Лене. Испуганная Северцева дрожащими руками нацедила банкиру минеральной воды.
– О чем вы!? Его же убьют! – Раздался истерический женский крик. Все обернулись и увидели Анну Табаровскую. Она стояла у камина и глядела на собравшихся огромными, полными ужаса глазами.
– Чего орешь? Сама-то сколько принесла? – Зло спросила Трусова.
Анна Яковлевна с удивлением посмотрела на нее и шепотом ответила:
– У меня денег нет. Но я готова отдать свою жизнь, если это ему поможет. – Голос ее окреп и зазвенел. Она подошла к Трусовый, и глядя ей в лицо, выпалила: – Я могу сама пойти к этим бандитам, чтобы они убили вместо него меня.
– Вы слышали! Она готова отдать жизнь, а денег у нее нет. Как красиво. – Трусова громко и деланно рассмеялась.
– Вам не стыдно? – Сазонов вошел вместе с бухгалтером и, взяв Табаровскую под руку, повел ее к столу:
– Садись, Аня. От тебя денег никто не просит.
– Почему же? Чем она лучше нас. Вешается всю жизнь Натану на шею, а как дошло до дела, смотрит нам в руки. – Зло заявила Трусова.
– Сейчас же замолчите! – Крикнул Сазонов. Табаровская зарыдала и выбежала из конференцзала. Возникла неловкая пауза, которую нарушил растерянный голос Лены Северцевой:
– Господа, коньяк, кофе, минеральная вода…
Сазонов проводил Табаровскую взглядом, с трудом удержал себя, чтобы не выйти за ней, но пересилился и обратился к бухгалтеру:
– Анатолий Васильевич, доложите присутствующим наши соображения.
Сысоев в твидовом пиджаке и безупречно повязанном галстуке выглядел куда уверенней, чем накануне в плавках. Он достал из кармана свой блокнот и обстоятельно начал:
– Господа, компания «Риск» имеет на данный момент сто тридцать тысяч наличной валюты. Это директорский фонд Веселого. Еще мы располагаем ценными бумагами на сумму примерно в два миллиона долларов. Но реализация этих бумаг в столь короткий срок затруднительна. Кроме того, мы вынуждены средства для выкупа генерального директора не показывать налоговым органам. Иначе этим делом сразу займется прокуратура. А как вы поняли, Натан Маркович просил в органы не обращаться. Если бы не это обстоятельство, мы бы справились без посторонней помощи. А так вынуждены просить вас. – Анатолий Васильевич смолк и оглядел собравшихся. В зале послышался гул. Сазонов поднял руку и встал:
– Я предлагаю, чтобы зря не расходовать ваше время, начать по порядку. Прямо с кресла у окна. На нем как раз сидит один из близких друзей Натана Марковича, – он выдержал паузу и кивнул на Кричевского.
– Зачем начинать с меня? Я человек маленький, наемный. Тут есть ребята побогаче. – Недовольно проворчал банкир, но полез в карман, и дело пошло.
Владимир Игнатьевич довольно быстро обошел всех и через сорок минут процедура сбора средств для выкупа Веселого подошла к концу. Бухгалтер Сысоев едва успевал вносить в свой блокнот имена и выдавать расписки. Некоторое удивление вызвал незнакомый молодой человек, который неожиданно встал, нечаянно толкнув спящего в кресле Мятишкина и внес самый значительный вклад в пятьдесят тысяч долларов.