Тарра. Граница бури
Шрифт:
— Тогда ему — Архипастырь. Если для скорости понадобится ограбить кого-то на дороге, грабь, грехи тебе отпустят, только б скорее. А ты, ты, ты и ты — поедете в Руну, Эстре и Гаэльзу. Отдать начальникам гарнизонов из рук в руки, будут расспрашивать, отвечать как на духу.
— Именно, — кивнул ветеран, — там свои. От себя добавьте, чтоб шевелились. Нужно остановить эту нечисть и держаться, пока не подойдет подкрепление. Гийом и Толстяк, ноги в руки и в Мунт. Это письмо императору, но с ним успеется, а вот второе, маршалу Ландею. Лично и срочно!
— Возьмите деньги, — Луи высыпал на стол пригоршню монет, — больше нету, так что шутка про грабеж — не совсем шутка. Главное — скорость; помните, что от вас зависит.
Матей хмуро оглядел посланцев.
— А теперь брысь! Шаотан, возьми серого, он лучше других, с Жани я разберусь. — Гонцы бросились вон, за окнами простучали копыта.
— А что теперь? — Луи принялся размазывать по чистенькому столу чернильную кляксу, пытаясь придать ей очертания коровы.
— Ждать теперь, — отрезал бывший враг. — Самое муторное дело, между прочим. Ждать и думать. Знал я, конечно, что Бернар — тварь. Но что он такой дурак! Позвал баран змею с волком воевать, она его и укусила…
— Но они на Эланд идут, правда ведь? Что Годою с нами делить? Да ты же сам и говорил, Бернар с Михаем сговариваются против Рене Арроя.
— Знаешь, парень, — Матей задумчиво взъерошил остатки волос на затылке, — похоже, этот шут гороховый, наш император, таки их пропустил. Иначе они Фронтеру с ходу не проскочили бы. Гарнизоны там сильные, их не обойдешь и не опрокинешь. Прохлопать не могли, я знаю, кто там командует… Нет, по всему выходит, что Базилек их сам пустил. Иначе с чего его консигну впереди тащат?
— А что с нашими гарнизонами?
— Не знаю! — зло отрубил барон, но злость эта явно была направлена не на собеседника. Луи отчего-то вспомнил, что свой титул бастард небогатого нобиля нашел под Авирой, когда в одиночку защищал от атэвов тело отца Луи, принца Эллари.
— Дядька Шарль!
— Оу?
— Но они ведь на Эланд идут?
— Эк заладил… Эланд, Эланд! Может, да, а может, и нет. Знаю, о чем думаешь. Дескать, Рене Аррой им по рогам даст, а мы ему поможем, а вот войны здесь и сейчас ты боишься. И глазами на меня не блести — не девка! Правильно боишься. Армия наша — оторви да брось. Как твоего отца убили, так и пошли дела… Для Базилека с Бернаром мы хуже атэвов. Дряни только и делали, что недовольных искали да по дальним гарнизонам распихивали, одна память про победы и осталась!.. Но что больше всего мне не нравится, так это изуверство ихнее… Если бы они на Арроя собирались, они бы здесь не свинячили, им в тылах союзники нужны.
— Но откуда же им знать, что мы все узнаем?
— Умный человек, а тарскийского Годоя отродясь дураком не называли, должен понимать: такого шила в мешке не утаить. Рано или поздно нашли бы эти мертвые деревни… Нет, Луи, пер бы он на Эланд, такого бы здесь не творилось. Боюсь, мы не Рене защищать будем, а Мунт, и пошли Триединый дурню Базилеку просветление. Если он не двинет сюда армию, все пропало.
— Все?
— Ну, положим, не все. Атэвы останутся до поры до времени, Канг-Ха-Он тоже. Мирия далеко, Эланд за Аденой и Ганой, их еще перейти нужно, да и зубов у Рене хватает, а вот Арция, та точно пропала. Ее и так-то тряхни — копыта отбросит. Опоздали мы! — Ветеран взглянул на принца почти с ненавистью. — Нужно было лет десять назад свернуть шею императорской семейке и надеть на тебя корону! А теперь догоняй. Босиком по гвоздям, да за подкованной кобылой!
Матей замолчал, а у Луи не было не малейшего желания продолжить разговор. Принц сидел, поставив локти на перемазанный чернилами стол и запустив пальцы в густую каштановую шевелюру. Каждый думал о своем, и мысли эти были не из радостных. Надо было вставать, что-то приказывать, делать веселое, знающее лицо, но не получалось.
Вернулись разведчики, отправленные к большой дороге, и Матей с Луи вышли навстречу. Винсен и Колен были не одни, позади аюданта сидел красивый темноволосый юноша, почти мальчик, в сером бархатном колете, на котором был вышит баронский герб — вставший на дыбы конь в воротах из радуги. Луи поразило лицо паренька — отрешенное и бледное, как на картинах старых мастеров.
— Вот, — Колен все свои доклады начинал с этого глупого словечка, и отучить вояку от скверной привычки не мог даже Матей, — он из лагеря удрал. Такое там творится, в страшном сне не увидишь. Ему только царки надо, вовсе застыл от эдаких радостей. А Годой сейчас на Олецьку прет, а дальше на Мунт, так что гореть Базилеку синим пламенем…
— Предупредить бы их, — проворчал Матей, — да разве послушают? В Олецьке же этот пень Вуар распоряжается. Никогда ничему без письма с двумя печатями не поверит.
— Все равно едем туда. — Луи торопливо пристегнул шпагу. — Мы верхами, успеем раньше. У них обоз, пехота…
— Погодите, ваше высочество. — Матей отвел Луи в угол и зашипел: — Никуда мы сейчас не пойдем. Будем ждать здесь вестей из гарнизонов. Не имеем права мы сейчас на рожон переть, надо по-умному делать, а помирать и мыши умеют. Если кошка схватит…
Внезапный порыв ветра опрокинул стоявший на подоконнике кувшин, вздув парусом накрахмаленные занавески. Луи подбежал к окошку и высунул голову наружу. В лицо ему швырнуло целую пригоршню песка и пыли, на зубах противно скрипнуло. Принц взглянул в потемневшее небо — с северо-востока надвигалась гроза. Передние тучи, похожие на пригнувшихся к гривам коней огромных всадников, стремительно заволакивали горизонт, словно над миром нависала небывалая черная стена. Не пройдет и часа, как на них обрушится настоящий потоп. И хвала святому Эрасти, если это так! Дороги здесь немощеные, кругом глина, развезет так, что никакой обоз с места не сдвинется, а брод у Олецьки уж точно станет непроходимым. Значит, у них в запасе дня два, а то и три.
Гонцы уже в пути, если дождь их и задержит, они всяко доберутся до цели много раньше, чем тарскийцы смогут вновь двинуться с места. А каждый выигранный у судьбы час приближает помощь. Феликс, узнав о таинственных убийцах, не станет медлить со Святым походом, тем более что в мешке вестника лежат тщательно завернутые в старую занавеску окровавленные рога. Наверняка тотчас же двинет на юг войска и Сезар Мальвани, да и здесь, во Фронтере, они соберут тысяч пять-семь! Только бы гроза не прошла стороной, а Хадна разлилась пошире!
Часть третья
МОЛЧАЩЕЕ НЕБО
— Но вот и опять слез наших ветер не вытер.
Мы побеждены, мой одинокий трубач!
Ты ж невозмутим, ты горделив, как Юпитер.
Что тешит тебя в этом дыму неудач?
— Я здесь никакой неудачи не вижу.
Будь хоть трубачом, хоть Бонапартом зовись.
Я ни от чего, ни от кого не завишу.
Встань, делай как я, ни от кого не завись!
И, что б ни плел, куда бы ни вел воевода,
Жди, сколько воды, сколько беды утечет,
Знай, все победят только лишь честь и свобода,
Да, только они, все остальное не в счет!..