Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)
Шрифт:
Круг воинов все теснее смыкался возле добычи: они продолжали дикий танец под оглушающий грохот бубнов. И вот первое копье дотянулось до жертвы и кольнуло ее. Это был сигнал, за которым последовали уколы всех остальных копий, а их было не менее пятидесяти. Глаза, уши, руки и ноги пленника оказались проколоты. Каждый дюйм корчащегося тела, если только это не было место, удар в которое лишал жизни, сделался целью для безжалостных дикарей. Женщины и дети визжали от радости. Воины уже облизывали свои мерзкие губы в предвкушении скорого пиршества и соперничали в отвратительной жестокости, пытая жертву, по-прежнему не терявшую сознания.
Тут
Гибкий юноша бесшумно спустился на мягкую землю в самом конце улицы. Он живо собрал стрелы, на этот раз все до единой, поскольку принес с собой веревки, чтобы связать добычу. Не торопясь, он аккуратно стянул воедино стрелы, а затем, прежде чем исчезнуть, решил позабавить духа своеволия, живущего в его сердце. Тарзан огляделся: какую бы шутку сыграть с этими уродливыми созданиями, чтобы они снова почувствовали и запомнили его приход?
Он положил связку стрел у подножия дерева, а сам бесшумно проследовал по темной стороне улицы до той самой хижины, в которой уже побывал раньше. Внутри царила полная тьма, но он вскоре сумел нащупать то, что искал, и сразу, без промедления кинулся к двери. Но тут послышались чьи-то шаги, и в дверном проеме выросла фигура женщины.
Тарзан отступил в тень, сжав рукоять длинного и острого охотничьего ножа, некогда принадлежавшего его отцу. Женщина быстро вошла в дом. Она пыталась отыскать какую-то вещь, которая, по-видимому, не была положена на свое место. Продолжая поиски, женщина все ближе перемещалась в ту сторону, где прятался Тарзан. Она была уже так близко, что юноша чувствовал тепло ее обнаженного тела. Он поднял кинжал, но тут у женщины вырвался гортанный звук, означавший, что ее поиски увенчались успехом. Негритянка выбежала из хижины, и в дверном просвете Тарзан увидел, что в руках у нее был глиняный горшок для варки пищи.
Он подошел к выходу и, прячась в тени, разглядел, что все женщины деревни спешили к своим хижинам и вскоре появлялись с большими и маленькими горшками. Налив в них воды, женщины возвращались к кострам, разведенным вблизи от несчастного пленника, который по-прежнему висел на столбе, теперь уже совершенно безвольно.
Выбрав момент, Тарзан пробрался к большому дереву в конце деревни, где оставил стрелы. Как и в прошлый раз, он опрокинул горшок с ядом, а затем ловко, по-кошачьи запрыгнул на нижние ветви лесного гиганта. Он бесшумно взобрался ввысь и устроился в развилке ствола, откуда сквозь просвет в листве можно было наблюдать за происходящим внизу.
Женщины резали тело пленника и складывали куски в свои горшки, а мужчины стояли поодаль, отдыхая после безумств. В деревне наступила тишина.
Тарзан поднял над головой то, что притащил из хижины. Он был с детства привычен к бросанию в цель фруктов и кокосов и потому не промахнулся, угодив точно в группу дикарей. Что-то ударило одного из воинов по голове и сбило с ног. Предмет покатился по земле мимо женщин и остановился рядом с наполовину разделанным телом, которым собирались полакомиться дикари. Несколько секунд все в оцепенении смотрели на этот предмет, а затем, словно по команде, бросились врассыпную по домам.
Это был человеческий череп. Как мог он упасть прямо с неба? Событие глубоко потрясло суеверные души дикарей. А Тарзан из племени обезьян покинул их, исполненных страха перед этим новым доказательством присутствия злой невидимой силы, обитавшей в окружавших их деревню джунглях.
Позднее дикари снова обнаружили перевернутый горшок и пропажу стрел и решили, что оскорбили могущественное божество, построив в здешних местах деревню и не умилостивив предварительно хозяина. С тех пор они начали ежедневно оставлять под гигантским деревом, где пропали стрелы, жертвоприношения в виде пищи, чтобы успокоить могущественного духа. Но семена страха были посеяны, и Тарзан, сам того не ведая, уже совершил то, что привело в дальнейшем к несчастьям и для его племени, и для него самого.
Ночь Тарзан провел в лесу, неподалеку от деревни, а наутро не спеша отправился домой, задерживаясь по пути, чтобы поохотиться. Однако ему досталось только немного ягод и личинок, так что он чувствовал голод.
Увлеченный поиском пищи, Тарзан не сразу заметил львицу. Она стояла на тропе всего в двадцати шагах от него и облизывалась. Огромные желтые глаза были полны злобы.
Тарзан и не пытался убежать. Наоборот, он обрадовался встрече, которой искал уже много дней. Теперь он был вооружен не одной только сплетенной из травы веревкой. Он быстро вытащил из-за спины лук и вложил хорошо смазанную ядом стрелу. Когда Сабор, прыгнув, была уже на полпути к цели, крошечная щепочка впилась в нее. И в то же мгновение Тарзан из племени обезьян отпрянул в сторону. Огромная кошка приземлилась позади него, и сразу же еще одна смертоносная стрела впилась ей в бедро.
С оглушительным ревом зверь развернулся и бросился на добычу еще раз. Но его ждала третья стрела – она попала Сабор в глаз. Однако теперь львица оказалась слишком близко от человека-обезьяны, и Тарзан не успел отступить в сторону от летящей на него туши. Тело Сабор придавило его к земле, но он смог вонзить в него свой сверкающий нож. Несколько мгновений они лежали без движения, и Тарзан вдруг понял, что Сабор уже никогда не будет представлять угрозы ни для человека, ни для обезьяны.
С трудом он выбрался из-под гигантской туши, поднялся на ноги и гордо осмотрел свою добычу. Мощная волна радости накрыла Тарзана.
Выпятив грудь, он поставил ногу на тело поверженного врага и, откинув назад свою прекрасную голову, издал обезьяний победоносный крик. Джунгли эхом откликнулись на эту дикую песнь. Птицы притихли, а крупные животные и хищные звери поспешно и неслышно скрылись: немногие из них решались вступить в схватку с большими человекообразными обезьянами.
А тем временем в Лондоне другой лорд Грейсток выступал с речью, обращаясь к себе подобным, заседающим в палате лордов, и никто не дрожал, заслышав звук его голоса.
Мясо львицы было неприятным на вкус даже для Тарзана, но голод заставил его забыть о жесткости и дурном запахе. Спустя некоторое время человек-обезьяна насытился и мог позволить себе отдых и сон. Но прежде он решил снять с львицы шкуру: в первую очередь из-за нее Тарзан добивался смерти Сабор. Он ловко отделил шкуру от мяса – ему и раньше приходилось это делать, правда с куда меньшими животными. Когда дело было сделано, он забросил шкуру на развилку ствола высокого дерева, а сам, свернувшись поудобнее, заснул глубоким сном.