Тася
Шрифт:
К одиннадцати часам родители повели спать Павлушу, который вдоволь наигрался подаренными игрушками, и теперь сидел клевал носом за столом, прижимаясь к отцовской руке.
А Женя решила повторить уже ранее проделанный трюк.
— Опять? — протянула я, наблюдая за тем, как Женя наливает в бокалы шампанское. — Твоя маман…
— Моя маман сейчас ничего не заподозрит. Смотри! — она подняла бутылку, в которой ещё осталось чуть меньше половины шампанского. — Не ссы, Таська, прорвёмся! Кстати, как тебе идея на счёт учебы? Я как-то и не думала
— Я… можно, — я неопределенно пожала плечами, думая совершенно о другом.
Почему-то раньше не приходила эта мысль в мою голову, но… я ведь и правда уеду учиться, а Андрей…
Он живет здесь, работает. Насколько я помню, ему по договору нужно проработать ещё один учебный год. Год, который я буду жить в другом городе.
Черт.
Родители вернулись за стол, и вновь пошёл непринужденный разговор, в котором я не участвовала, согнувшись под тяжестью своих мыслей.
Я считала минуты, чтобы уйти домой. Хотелось сейчас же обсудить это все с Андреем, но время, как назло, тянулось очень медленно.
И вот, наконец, полночь. Президент толкает речь, которая из года в год не меняется, пробили куранты двенадцать раз. Мы загадали желание и выпили шампанское. Что загадала я? Это очевидно!
Я безумно хотела быть с Андреем, поэтому не поскупилась потратить единственное желание на то, чтобы быть вместе с ним. Пройти все трудности, но устоять. Глупо полагаться на какое-то желание, но я так искренне этого хотела, что готова была поверить во все что угодно.
Через двадцать минут, как я и планировала, я начала собираться домой, демонстративно зевая.
— Может здесь останешься? — в сотый раз предложил отец, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
— Поспишь со мной, — поддержала Женя, жалобно поглядывая на меня. Я понимала, что ей сейчас будет скучно, но, к ее сожалению, ничего не могла изменить.
— Нет, я домой, — отрезала я, пресекая любые попытки уговорить меня остаться.
— Я к тебе завтра днём приду, — шепнула Женя, обнимая меня на прощание. — Постарайся, чтобы к трём твой гость уже ушёл.
Я замерла, наблюдая за тем, с каким азартом блеснули ее глаза. Черт, она знает.
Конечно, она знает! Эта девушка чует подвох за километр. Видимо, я где-то была не осторожна.
Я сглотнула ком в горле и кивнула, пытаясь придать лицу более непринужденный вид. Наверняка я была красная, как рак, ведь мои щёки нещадно горели.
Я ещё раз попрощалась с «семейством» и пошла в сторону дома, нервно прикуривая по пути сигарету.
Андрей пришёл ровно через пять минут после меня, когда я колдовала со столом на кухне. Трепетно зажигала свечи, перекладывала салат в пиалу. Есть совершенно не хотелось, но того требовал мнимый этикет.
— Доброй ночи, прекрасная дама, — он оставил долгий поцелуй на моих губах. — Ваше шампанское.
— Вы так любезны, — улыбнулась я, и пошла на кухню, чтобы поставить бутылку
Андрей присоединился ко мне, сзади обнимая за талию холодными руками, от чего по телу пошла россыпь мурашек. Медленно поцеловал в висок, прижимая ещё ближе к себе.
— Я скучал, — он нежно провёл кончиком носа по моей щеке и я не выдержала — повернулась к нему лицом, тут же почувствовав на себе его горячие губы.
— Я тоже, — жадно хватая воздух, в промежутках между поцелуями. — Очень.
Я потянула его за собой в спальню, наплевав на нетронутый праздничный стол. Потом.
Он понял мой намёк, одним взглядом спрашивая разрешение, чтобы продолжить.
Тишина возбуждала. Его тело, его тепло, его родной аромат… Ноги ослабли, когда любимые губы потянулись к моим губам. Я пригладила плечи Андрея, медленно заскользила пальцами по спине, исследуя изгибы и впитывая напряжение. Предвкушая близость, позволила воображению завладеть сознанием и прошептала:
— Я хочу тебя, — боясь потерять каждый звук.
— Скажи это… снова, — он жаждал прочувствовать признание еще раз. До дрожи.
— Хочу тебя, — губы в каком-то миллиметре друг от друга.
— Тася, — так же просто и естественно, как дышать. Было достаточно и имени, чтобы понять: обратного хода нет. Ничего больше нет. Кроме нас.
Когда губы, наконец, встретились, бег сердца стал таким же торопливым, гулким, осязаемым, как и само желание. Оно опутало своей сетью, будто невидимой паутиной, вынуждая страдать вдали. Я прижималась к нему и целовала с требовательной тоской, забыв о сомнениях. Потому что его губы вытеснили почти все мысли, оставив одну:
«Так не бывает…»
— Так не бывает, — повторила я, втягивая в себя головокружение, словно пьянящий дым.
— Бывает, — прошептал он, так волнующе целуя за ушком, спускаясь вниз лёгкими прикосновениями губ.
Андрей торопился, стягивая вниз лямки тесного платья. Плавно расстегнул молнию, и платье само упало в мои ноги, оставляя на теле только нижнее белье. Он вернулся к алым губам, заскользил руками по хрупким плечам, опуская меня на кровать, стягивая остатки нашей одежды.
Я ныла душой и телом от его прикосновений, а они уже спускались от шеи к груди. Спина непроизвольно выгнулась, как только жаркий рот достиг соска. Удовольствие было таким острым, таким глубоким, что лёгкий стон сам сорвался с полуоткрытых губ.
Андрей приподнялся и снова поцеловал меня в губы, лаская кончиками пальцев тонкую шею. Он дразнил её своей безупречностью, своим языком, он обрывал поцелуи, отдаляясь и возвращаясь, заставляя всё сильнее и сильнее прижиматься бедром к возбужденному члену.
Вкус губ пробуждал жажду обладания, и руки спешили, утоляя её, по волосам, шее, плечам и бедрам. Его руки прикасались к груди, ласкали и впивались в кожу, заставляя хотеть друг друга сильнее и ярче. Эти же руки легко находили самые чувствительные места, дразнили и оберегали, делились мгновением.