Татарский удар
Шрифт:
Гильфанов стоял не шелохнувшись возле тумбочки с телефоном. Он давно выучил наизусть благословленный веками интерьер спальни: несколько секций гэдээровской стенки с побитой полировкой, у стенки незастеленный диван, у дивана табурет, на табурете пустая бутылка с дешевой водкой (точнее, из-под дешевой водки), граненый стакан и пара тарелок — с хлебными крошками и причудливо скрученными колбасными кожурками. А на диване, уткнувшись лицом в щель между спинкой и сиденьем, храпит плешивый тощий старик в клетчатой рубашке и красных спортивных штанах.
Амбал,
— Сосед, что ли? — Гильфанов промолчал.
— Айда его разбудим, — предложил бандит, снова вытаскивая пистолет и показывая, как будет будить. — Он такой вскочит, обосрется… По приколу.
— Уйди оттуда, — сказал Гильфанов.
— Оба-на! — весело воскликнул бандит. — Пацанский базар пошел.
— Радик, тише, — вмешался главный. — Видишь, как все. Папа ваш, Ильдар Саматович?
— Пошли в комнату, — помолчав, сказал Ильдар.
— С удовольствием. Только посмотрим, что у вас есть, чтобы без сюрпризов. Не возражаете?
Один из безымянных бандитов не слишком умело, но тщательно обыскал Гильфанова и передал главному оба сотовых под Радиково бормотание вполголоса «Такой папа и такие мобилы крутые».
— Радик, останешься. Только давай без этого, — скомандовал главный и любезно пригласил Гильфанова в его собственную комнату.
Грянул телефон на тумбочке. Все вздрогнули одновременно и застыли. Телефон продолжал звонить.
Гильфанов поморщился и спросил главного:
— Отвечу, что ли?
— Хорошо. Но не дай бог. Понял?
Гильфанов вздохнул и поднял трубку. К ней с наружной стороны немедленно приник и один из быков.
— Алло, — сказал Гильфанов. — Нет здесь таких. Какой номер набираете? Ну, вы даете. Почти весь неправильно набрали. Ничего, все нормально. Удачи.
Он аккуратно положил трубку. Амбал успокаивающе кивнул главарю. И все, кроме Радика, направились в комнату.
Там Гильфанов без спросу сел в офисное кресло возле рабочего стола, положил ногу на ногу и немножко покрутился, устраиваясь поудобнее. Быки разошлись в противоположные углы комнаты, а главный остановился у стеллажей и, уставившись в корешки книг, спросил:
— Вы поняли, кто мы, да?
— В общем, да. Но если представитесь, будет лучше.
— А что, журналист ваш не звонил?
— Мне всегда очень нравилась привычка отвечать вопросом на вопрос.
Бык за спиной хмыкнул. Главный отвернулся от стеллажей, неприятно посмотрел на Ильдара и посоветовал:
— Буреть не надо. Мы же по-хорошему пока.
— «Пока» — это мне нравится, — сказал Гильфанов и без особой суеты добавил: — Журналист мне звонил. Очень испуганный. Сказал, приходили от Расуля. То есть я должен понять, что вы тоже от Расуля?
— Да, мы от Наиля Фатыховича. Меня зовут Айдар, еще иногда Дарон называют. Не слыхали такого?
Гильфанов слегка пожал плечами.
— Настоящий полковник, — отметил бык у двери.
— Точно, — согласился Дарон. — Феникс Дзержинский.
За стенкой что-то тихо хлопнуло.
Дарон дернулся и сунул руку за отворот пиджака. Бык у двери, уже с пистолетом в руке, выскочил из комнаты.
Из коридора немедленно донеслась матерная ругань вполголоса.
Через полминуты бык вернулся и зло объяснил, убирая пистолет:
— Радик пиво в холодильнике нашел. Скучно ему.
— Бар-ран, — с чувством сказал Дарон.
Гильфанов воздержался от комментариев, но потом все-таки решил помочь гостям перемахнуть глуповатую паузу:
— И вы, значит, все из Москвы ко мне приехали?..
— Ну, все не все — не важно. Но да, приехали. С большой нечеловеческой просьбой. Мы все очень уважаем товарища Магдиева. Мы все — ну, не все, на самом деле, но многие — татары. И мы на первых порах с удовольствием все эти прыжки воспринимали. И всегда друг друга понимали, так ведь? Тем более что лавэ капало.
— Не понял, — сказал Гильфанов, машинально отметив — геморрой у товарища, что ли, не садится, и все тут. — Это мы с вами друг друга понимали, что ли?
— Ну да. Не всегда впрямую, конечно, но были моменты. Вы Москву разводили, мы из Москвы вопросы решали некоторые. По зверькам, по финансированию, по квотам тем же. А по остальному — мирное сосуществование. Не мешали, по крайней мере. Теперь эта история кончилась, и все по беспределу пошло. То есть на первых порах это даже ничего смотрелось, я вот лично радовался, как Булкин Придорогина раком ставит. Вон, Саня докажет.
За спиной у Гильфанова доказательно буркнули:
— А потом нас за яйца взяли. По всем позициям. Бизнес, отдых, все остальное — со всех сторон. И менты, и ваши, и налоговая, и аренда кончается. И зверьки еще зашевелились, в открытую говорят: теперь татарам мандец, пора землю отвоевывать. Жопа полная. А общий смысл такой: пока Казань будет херней страдать, всем татарам будет полный anagyny seberim [14] . Наилю Фатыховичу это прямо сказали.
— Кто?
— Люди, Ильдарик. Знающие люди. Они, честно говоря, и на тебя вывели. Они все это очень убедительно сказали, между прочим. А мне anagyny seberim не надо. И Расулю не надо. Мы, блин, не для того двадцать лет нормальную жизнь выстраивали, чтобы опять на войну идти. Хватит уже, навоевались. И главное, было бы из-за чего. Не из-за того же, что одному толстому черту моча в голову стукнула, правильно?
14
Мать отдеру (татарское ругательство).
— Я понял, Айдар. У тебя какие-то конкретные предложения?
— Одно, блин, предложение. От которого, как говорится, нельзя отказаться. Разруливайте срочно ситуацию с Москвой.
— Как? — поинтересовался Гильфанов с искренним, как он надеялся, любопытством.
— Это обсудим, поможем. Я понимаю, на попятку идти впадлу. Но никто же не заставляет ручки поднимать. Можно же, чтобы и нашим, и вашим, как Бабай делал. Найдем вариант, без вопросов.
— Сколько нам Наиль Фатыхович времени дает?