Татищев
Шрифт:
Татищев не случайно упомянул Меншикова и других. С любимцами Петра у него никогда не было взаимопонимания. Он на стороне Якова Долгорукого, когда тот защищает советников Алексея Михайловича: «Мудрый государь умеет мудрых советников избирать... У мудрого не могут быть глупые министры». Кое-кто из окружения Петра мог принять эти замечания и на свой счет. Татищев явно выделяет тех, кто на первое место ставит служение государству, а не просто царю. Его возмущает то равнодушие или даже злорадство, которое проявилось кое у кого из советников царя во время трагической развязки его конфликта с сыном. Образец достойного поведения в этой сложной ситуации, с его точки зрения, явил Брюс. «Когда междо знатнейшими или первейшими в правлении государственном учинилась великая вражда и злоба, которая через неколико лет не без беды многих продолжалась, он ни к которой стороне не пристал и от обоих в любви и поверенности пребывал». Таковой же, очевидно, была и собственная позиция Татищева, что совсем скоро
23 сентября 1717 года русское войско выступило из Поморья «в поход к Российским границам». Четыре дня спустя покинул Гданьск и Татищев. По-видимому, он по пути заезжал еще куда-то, так как в Петербург прибыл лишь 22 октября. Здесь, отчитавшись в Приказе артиллерии, он возбуждает ходатайство о «перемене чина».
Согласно установившейся практике ходатайство о повышении исходило от самого соискателя. Указом от 14 апреля 1714 года предусматривалось, что претендент на чин должен был держать экзамен. В качестве экзаменаторов же выступала группа офицеров. Комиссия назначалась в случае согласия приказного начальства поддержать ходатайство. В данном случае согласие было получено быстро, что, очевидно, непосредственно зависело от позиции Брюса. Была составлена комиссия из артиллерийских офицеров, которые и утвердили, что Татищев «верно и ревнительно служит как доброму офицеру принадлежит, и по службе и по искусству артиллерии так же; что он в рисованье артиллерийских чертежей искусен же; достоин перемены чина». Татищев получил чин капитан-поручика. В полевой артиллерии по штатному расписанию должно было быть девять капитан-поручиков. Но штат заполнен не был. Татищев стал лишь третьим капитан-поручиком. В канун Нового года Брюс утвердил челобитье со «свидетельством» членов комиссии, и с 1 января 1718 года Татищев переводится в капитан-поручики с жалованьем пятнадцать рублей в месяц.
Заключение договора между Россией, Францией и Пруссией в Амстердаме 15 августа 1717 года лишило Швецию важнейшего союзника на континенте. Поэтому Карл XII соглашается начать непосредственные мирные переговоры с Россией. Во главе русской делегации были поставлены Брюс и Остерман, бывший в это время секретарем Посольского приказа. В начале января 1718 года Брюс, Остерман и группа офицеров направились в Або, чтобы договориться со шведскими представителями о месте и времени начала переговоров. Уже 12 января вслед за ними выезжает и Татищев. В конце января ему поручается обследовать Аландские острова, «дабы ежели возможно, он лдом туда прошел и остров тот и обретающееся на оном строение осмотрел». Пройти оказалось возможным, так как в конце месяца стояли морозы «нарочитые». И 5 февраля Остерман доносит Петру, что «оный капитан-поручик Татищев вчерашнего дня сюда возвратился». Побывав на разных островах, он выбрал деревню Варгад, в которой «строение еще не весьма разорено, но с некоторыми трудами не в долгое время починено быть может». В этом строении и начался 10 мая 1718 года конгресс.
К августу 1718 года проект договора между Россией и Швецией был в основном согласован. К России переходили Ингрия, Лифляндия, Эстляндия и часть Карелии с Выборгом. Финляндия и большая часть Карелии возвращались Швеции. В качестве «эквивалента» за утраченные территории Россия обещала Швеции помочь в отвоевании у Ганновера Бремена и Вердена. Несмотря на трудности, связанные с противодействием английской и датской дипломатии, а также с постоянно меняющейся политической ситуацией на Европейском континенте, мирный договор, по-видимому, к концу года удалось бы заключить. Но 30 ноября Карл XII погиб при осаде одной из крепостей в Норвегии. В Стокгольме оказались у власти сторонники проанглийской ориентации. Шведский представитель на конгрессе Герц был казнен. Переговоры формально не прерывались, но они уже были обречены. Чтобы подтолкнуть Швецию к их форсированию, летом 1719 года к шведским городам направилась большая русская эскадра, на одном из кораблей которой находился сам Петр. 8 июля русская делегация была приглашена на корабль, где провела два дня в обществе царя и его окружения. Вместе с Брюсом, Остерманом и Ягужинским в числе других офицеров был на корабле и Татищев.
Обсудив с делегацией создавшееся положение, Петр принял решение направить в Стокгольм Остермана, дабы подтолкнуть шведское правительство к решающему шагу. Десант на шведской территории под командованием Федора Матвеевича Апраксина должен был создать необходимый аккомпанемент для дипломатов. Высадка десанта прошла успешно. Русские отряды уничтожили несколько шведских гарнизонов и приблизились на расстояние шестнадцати миль к столице. Тем временем Остерман распространял заранее отпечатанный манифест, разъяснявший, что целью десанта является лишь напоминание о необходимости мира. Однако осуществленный сравнительно небольшими силами десант не смог сыграть роли катализатора. Получив обещание английской помощи, шведское правительство отказалось подписывать согласованный проект. Переговоры были прерваны. 15 сентября русские уполномоченные покинули Варгад.
Татищев уехал с острова раньше. Собственно, ему приходилось по поручению Брюса ездить в Петербург неоднократно. В феврале он отвозил письмо весьма деликатного содержания самому Петру. Брюс конфиденциально уведомлял о разногласиях, возникших у него с Остерманом. Петр, находившийся в это время на минеральных источниках в Олонце, подтвердил получение письма, посланного «через Татищева», и выражал полное доверие полномочному послу.
В марте Татищев снова оказывается в Петербурге. Видимо, не без совета Брюса он пишет «важное письмо» царю, в котором излагает план составления подробных карт по всей территории страны. Татищев полагал, что для проведения подобной работы достаточно было выделить четыреста геодезистов из числа окончивших Морскую академию. В письме указывалось и на практическое значение этой работы для предупреждения мошенничества при сделках с движимым и недвижимым имуществом, а также просто против поглощения слабых сильными. Петр проявил интерес к предложению Татищева и посоветовал продолжать работу в этом направлении. Но в этот период Татищев выступал лишь с идеей, имея в виду, что проводить ее будет кто-то другой.
Выполнив те или иные поручения Брюса, Татищев возвращался на острова. Последнее поручение касалось дела, начатого им самим в Гданьске. Пушечный мастер Витверк сообщил, что им изготовлены формы для литья пушек, и требовал до тысячи пудов меди. В июне Брюс отправил к кабинет-секретарю Алексею Васильевичу Макарову офицера с просьбой изыскать деньги или медь, поскольку в Артиллерийском приказе ни того, ни другого не было. Офицер ничего не смог добиться, и в августе с тем же поручением направился Татищев. Вскоре в Петербург вернулся и Брюс. Его ждали здесь многие дела и поручения. И так уж складывалось, что многие из них он мог перепоручить только Татищеву.
Пробуждение Каменного пояса
Для граждан гораздо полезнее, когда процветает все государство в целом, а не когда отдельные лица преуспевают, целое же разрушается.
Характер состоит в способности действовать согласно принципам.
Татищев неизменно поражал биографов разносторонностью своих занятий, легкостью, с которой он переходил от одного дела к другому, часто ранее ему совсем неизвестному. Обращали внимание и на то, что его научные занятия шли как бы за практической деятельностью. По замечанию французского ученого Симоны Блан, автора большого исследования о Татищеве, «просветитель» в Татищеве дополнял и продолжал «деятеля»: мысль помогала и оправдывала действие». Это и так, и не совсем так. Правильнее сказать, что мысль и действие находились у Татищева в таком тесном переплетении, что трудно было определить, что чему предшествовало.
Праздность не была свойственна и русской аристократии XVII века. Бояре могли заседать в Думе целыми днями. Государственная служба не знала ни для кого послаблений. В этом смысле Петровская эпоха мало что изменила. Изменилась лишь наполняемость занимаемого времени, интенсивность и производительность деятельности. Сам Петр подавал пример в этом отношении, не переставая работать даже в периоды своих довольно грубых увеселений; обсуждались предложения, принимались послы, утверждались решения. А в его окружении были люди, задачей которых являлось устройство потех вроде «дебошана французского» Лефорта, который в конце концов «от пьянства скончался». Но были и такие, кто потехи воспринимал как неотвратимые помехи на пути решения государственных дел. Энтузиазм царя вызвал к жизни и Меншиковых, готовых и на подвиг, и на разгул, и на казнокрадство, и Брюсов, соразмерявших свою деятельность с государственными интересами.
Государственная система, сложившаяся в XVII веке, как и всюду, где торжествует абсолютизм, была громоздкой и плохо управляемой. Преобразования начала XVIII столетия очень мало ее преобразовали. Гораздо большее зависело от энергии и распорядительности отдельных лиц, чем от работавших с перебоями государственных механизмов. Возглавляя делегацию на Аландском конгрессе, Брюс продолжал руководить различными ведомствами, интересовался разными отраслями знания, проектировал новые заведения и исполнял нескончаемые поручения Петра. По оценке Татищева, Брюс был «человек елико высокого ума, острого разсуждения и твердой памяти... к пользе российской во всех обстоятельствах ревнительный рачитель и трудолюбивый того сыскатель». Проявляя «ревность» к России и желая оставить по себе добрую память, он, «имея немалой цены собранной кабинет древних медалей, монет, руд и других природных и хитросочиненных диковинок мафематических, а наипаче острономических инструментов и в немалом числе книг библиотеку, мимо родного племянника, для пользы обсчей в императорскую Академию наук подарил и другие многие государю и государству знатные услуги показал». Татищев отмечал этот факт, конечно, не для того, чтобы полюбоваться им со стороны. Таким рисовался ему гражданский идеал, которому он стремился следовать на протяжении всей жизни. Находясь на Аландских островах, Брюс был «отягщен» «Берг- и Мануфактур-коллегией, Монетной, Артиллерийской и Инженерной канцелярией». Помимо того, он собирался еще «обстоятельную русскую географию сочинить», в чем ему Татищев «по возможности вспомоществовал».