Татуированное время
Шрифт:
Снизу послышался протяжный скрип, словно открыли заржавленную металлическую дверь. Не донеся ключа до замочной скважины, мальчик замер. Кто-то поднимался наверх: загрохотали тяжелые шаги. На спине Вени выступила влага, намертво приклеив ткань рубашки к коже. Шаги раздавались все ближе, казалось, под подошвами незнакомца хрустят приставшие к ним мириады ползучих насекомых…
Сидевший на подоконнике котенок изогнулся дугой, вставшая дыбом шерсть сделала его похожим на ежика. А взмокший Вениамин безуспешно пытался попасть ключом в замочную скважину. Руки холодели, пот стекал по лбу, застилая жгучим одеялом
Вонзив ключ в дверь, Веня дернул ручку. Большая расплывчатая тень накрыла его, пахнуло горячим, запахло сахарными петушками… Что-то капнуло на руку Вене. Тот завопил. Шмыгнув в прихожую, он с разбегу захлопнул входную дверь.
Оказавшись в относительной безопасности, тяжело дыша, Венечка опустил глаза к своему запястью – на нем блестела застывшая красная капля. Поднеся руку к губам, мальчик выдохнул:
– М-малиновое…
К истории стриптиза
У нее было одно желание…
Городская площадь гудела, гремела, улюлюкала. Десятки и сотни мужчин и женщин оделись в лучшие свои наряды, дабы пребывать на этом почти светском мероприятии. Кто-то был с собакой, кто-то держал на руках хнычущего младенца. Лица выражали нетерпение и отчасти восторг, восторг был и на физиономиях базарных торговцев-разносчиков, обалдевших от наплыва покупателей…
Все хотели видеть ее.
Она, можно сказать, сегодня была суперзвездой. Помощники палача как раз заканчивали подготовку «сцены» – помоста для предстоящей экзекуции. Двое молодых ребят умело раскладывали хворост, один из «заплечников» старательно прилаживал большой столб.
И вот ввели нашу примадонну.
Девушка понуро опустила голову, ее тонкие суставы отягощали кандалы. Цепи устроили перезвон, пока приговоренная к казни поднималась на эшафот. Зазвучала музыка, похоронный оркестр входил в этот замогильный «all inclusive». Публика завыла – дева взошла на помост и двое парней приковали ее к торчавшему столбу.
Послышались исступленные вопли: «Кончай с ней!». Сквозь путаницу нечесаных волос сверкнули глаза, девушка судорожно облизнула губы. Глашатай, откашлявшись, огласил весь список ее прегрешений. Смертница оказалась ведьмой.
Набожные зрители разом перекрестились. «Ату ее! Пускай зажигает!» Палач с чадящим факелом метнулся было к хворосту, но его остановили – власти великодушно разрешили преступнице предсмертное пожелание. Ветер подхватил мелодичный голос: женщина попросила разрешение на последний танец. Она сползла к столбу мужская часть аудитории заволновалась – мужья подошли поближе, жены схватили их за шиворот…
Упругое тело завертелось среди деревяшек, оно извивалось и тряслось. Сложно было поверить, что танцовщице что-то мешало – словно и не было железных колодок. Мужи рисковали свернуть шеи, они тянули их к помосту, точно стадо жирафов. Показалась соблазнительно-белая ножка, зрители сорвали свои басы на дикий визг. Жены сокрушенно зажали уши пальцами, младенцы запищали.
Она продолжила неистовый танец. Глашатай выронил трубу, палач до боли сжал уже потухший факел. Изгибающееся тело почти обвило столб, оно вертелось и кружилось вокруг полена, чуть ли не снимая с него стружку. Из пропитых глоток исторгся протяжный стон, когда верткая красавица исчезла, распалась в атмосфере. Натруженные пивными кружками ладони взбили воздух продолжительными аплодисментами.
Незачетный подвиг
И что там еще придумал этот вредный Эврисфей?
Вставая с усыпанного лепестками роз ложа, Геракл сладко потянулся и зевнул. Устало снял бигуди из клыков Эриманфского вепря, мимоходом глянул в зеркало («детка, ты как всегда супер!») Несколько раз отжался, поиграл гранеными мускулами. Затем нехотя подошел к телефону – послышался гнусавый голос Эврисфея. Геракл почесал поясницу:
– Ну какие подвиги?! Сегодня ж выходной…
Царь беспардонно перебил героя:
– Ступай к Полифему. У него там есть для тебя работенка.
Фу! Опять плыть на остров. Положив трубку, Геракл сделал пару махов ногами. Грациозно протанцевал на кухню, скушал омлет из яиц стимфалийской несушки. Наконец нацепил солнцезащитные очки, вставил безупречные ступни в сандалии от Jimmy Choo (попутно отметив, что нужно обработать мозоль на левом мизинце). Поправив прическу и сделав свой знаменитый начес, Герри двинул к новым подвигам. По пути он совершил еще парочку, и в целости и сохранности добрался до апартаментов Полифема.
Колоссальный беспорядок в колоссальном пент-хаусе. Хозяин хаоса, великан Полли (так его звали френды), чуть не рыдал.
– Погляди, что они натворили! – огромная волосатая рука с татуировкой «ИТАКА» сдвинула дверь гигантского шкафа-купе.
Геракла сбила с ног бодрящая нафталиновая волна – владелец шкафа попытался бороться с возникшими проблемами своими методами. Самих «проблем» пока что не было видно. Герой плавно лавировал меж рядов исполинских туник (кстати, натуральный шелк от «Arachna Ltd»). Он двигался как кошка, обходя тонны дорогой ткани…
Дырка! Дыррищща!!!
Она возникла так внезапно, что Герри аж обомлел. Отвратительная дыра украшала одну из туник – мерзкое отверстие оскорбляло тонкую эстетику великого героя. И тогда появились они. Сначала Геракл почувствовал дуновение ветра. Ветер усилился, затем показались крылья. Несчетное число крыльев окружило его. Периодически стряхивая на Герри золотистую пудру, в воздухе зависли с полсотни крупных молей.
«Крупных» – это еще мягко сказано. Каждая из чертовок габаритами могла тягаться с персональным вертолетом его величества Эврисфея. Стиснув до скрипа ослепительно-белые зубы, герой эллинистического мира выхватил клинок. Он сражался с силой десятерых львов, кружась волчком и иссекая крылатых тварей в мелкую труху: вот тебе за «Arachna Ltd», вот тебе за «Gucci»… Геракл не любил дырявой одежды.
Полифем безостановочно грыз ногти, он уже делал себе педикюр, когда из шкафа показалась идеально подстриженная головка Герри – завитки были безукоризненны. В руках герой сжимал башку одной из молей, торс молодца казался позолоченным: из-за осыпавших его чешуек бабочек он напоминал статуэтку «Оскара». Победоносно потрясая трофеем, Геракл в то же время признавал – он вряд ли станет позировать с этим Фидию. Скорее всего, подвиг не войдет в анналы его героических свершений.
Впрочем, взглянув на плачущего от счастья Полифема, силач понял – слезы благодарных почитателей дороже всяких наград.