Татьянин дом
Шрифт:
В тройственном союзе центром притяжения была Татьяна. В детстве ее бабушка их нянчила. В юности у Соколовых собирались, потому что была квартира. Татьяна не работала, могла попутно заботиться о подругах, не требуя ответных жертв. У нее гостеприимный дом, полная чаша. Развелась с мужем — уравнялись в статусе одиночек. Построила в глубинке особняк — они желанные гости. Лахудра собирала их в кучку. Дылда командовала.» Киргизуха гасила ненужные страсти.
В ожидании мужа, нелепо заболевшего какой-то детской болезнью и сгинувшего вместе с дочерью
Борис приехал усталый, со следами ранок на лице и… абсолютно равнодушный! Он не злился (а ведь чуть не прибил тогда), не пытался выяснить отношения, не обвинял — он смотрел сквозь нее. Такое равнодушие нельзя сыграть, потому что в нем чувствуется не затаенная жажда мести, наказания, а полнейшее презрение.
— Тоська, ты перебираешься в гостиную, — велел Борис, — я занимаю твою комнату. Нет, не голоден, спасибо. Буду отдыхать.
И ушел. Закрыл дверь. Будет отдыхать. В самом деле неважно выглядит. Лезть к нему сейчас с разговорами — глупо.
Тоське, предупрежденной отцом — не болтай лишнего, и самой интуиция подсказывала — о тете Тане распространяться не следует. На расспросы мамы она живописала папину болезнь, взахлеб рассказывала о каком-то теленке и корове, о мальчишке Димке, пропела частушки, которые выучила. Поскольку речь шла и о дяде Васе — опять выпивает и рисует, о тете Любе, то Галина поняла, что Борис хворал под крылом у родственников, в соседнем доме остановился.
— Мама? — спросила Тоська. — А тот дяденька… голый… он…
— Что? — встрепенулась Галина. — Тебе папа что-то говорил?
— Ничего он мне не говорил.
— Тот дяденька не имеет к нам никакого отношения. Я его впервые видела. Сумасшедший. Надо было милицию вызвать.
Тоська уткнулась в тарелку. Она любит свою маму, у нее хорошая мама. Но тетя Таня никогда бы не стала врать и поговорила бы по-человечески.
Галина впервые изменила мужу. В реальной жизни. В мечтах она делала это десятки раз. Удерживала абсолютная Борина верность. Он ей не изменял. Куда ему!
Жизнь жестоко обошлась с Галиной. Она грезила о блестящем артистическом будущем. Вместо этого — ребенок, замужество, хозяйство, травма — и крест на карьере пианистки. Она нажимает кнопки на пульте, двигает ползунками микшеров, уговаривает певичку на двадцатую попытку взять верхнее «ля». Она — обслуга, технический работник. А вокруг люди, живущие той жизнью, о которой она мечтала. Свет рампы, колыхание голов в зрительном зале, секундная тишина вздоха изумления — и взрыв аплодисментов. Самый замечательный муж (а Борис хороший муж, чего Бога гневить) не сумеет дать тебе головокружительное чувство страха, восторга, вдохновения, которое испытываешь на сцене.
Простившись с грезами о творческом триумфе, Галина стала задумываться о триумфе другого рода — о женском. Тоже упоение властью. Пусть эта власть не над массами, а над отдельно взятыми представителями, но она по-своему притягательна. Вскружить голову, заставить мучиться, страдать, добиваться. Наконец, уступить и слиться в безумном экстазе. Подобные картинки она мысленно прикладывала к каждому новому мужскому лицу в студии. Засыпая вечером, мысленно писала «роман» с новым претендентом. В объятиях мужа представляла
Она постоянно, тайно и ненадолго влюблялась. Но если предмет ее грез проявлял к ней внимание, Галина не спешила распахивать объятия. Требовалось, чтобы избранник томился и страдал, совершал рыцарские подвиги и красивые безумства. Он же хотел быстренько и без хлопот: два притопа, три прихлопа — и в койку.
Когда Галина училась в консерватории, из всех общественных предметов более всего она не любила философию. Но именно из философии ей запомнился диалектический закон — переход количества в качество. В справедливости этого закона убедилась на собственном примере. Иначе как объяснить, что Галина, утомившись от многолетних платонических воздыханий, решилась на серьезный роман, пусть и по упрощенной схеме.
Гитарист Миша из популярной рок-группы был, конечно, не лучшим представителем из вереницы прежних избранников. Но Миша хотя бы проявил некоторое постоянство и настойчивость в ухаживаниях. Он недавно переехал в Москву из провинции, жил в общежитии, друзьями не обзавелся, пока не разбогател — словом, встречаться им было негде. Вот она и привела Мишу домой. На свою беду. Романтическое свидание обернулось постыдным кошмаром.
Теперь Миша чурался ее как прокаженной. Но хоть не проболтался, и сплетни не загуляли. А муж смотрел на нее как на пустое место.
Разлука, перенесенная мужем болезнь, отсутствие с его стороны упреков, желание зализать раны, которые она ему нанесла, — все это сделало Галину доброй и покладистой. Борис ее усилий по наведению мостов не замечал. А когда неожиданно приехали и поселились у них его друзья, Олег и Сергей, разместил всех унизительным для нее образом: она с дочерью на диване в гостиной, сам Борис в детской, а гости на супружеской кровати в спальне. Галина обиду сдержала, а ребятам взглядами и жестами пояснила: у нас маленькая война, сами знаете, чего только не бывает в семье.
Она старалась казаться доброй веселой женой, заботливой матерью и гостеприимной хозяйкой.
Это была своего рода епитимья, которую она наложила на себя за грех прелюбодеяния. Галина обнаружила, что искупление грехов — занятие, не лишенное приятности, оно приближает тебя к жертвенной святости. И если бы кто-нибудь сказал ей, что подобные игры отдают ханжеством и лицемерием, она бы искренне возмутилась.
Борис, конечно, замечал ее старания быть идеальной женой. Но и избавиться от внутреннего раздражения и неприязни не мог. Чем более Галина лебезила, тем больше крепло в нем брезгливое отвращение. Как грибы, которые вырастают из спор, мирно проспавших много лет, в его голове зарождались и множились горькие заключения. Его жена — недалекий, невежественный и, в сущности, бескультурный человек. Для нее «культурность» — это назойливые «спасибо» и «пожалуйста», вставляемые в речь через слово. А то, что воспитанные люди не перебивают в разговоре других, не спешат по каждому поводу высказать свое, далекое от оригинальности, мнение или привести пример из собственной серенькой жизни, Галина и не постигла. Запомнила, что нельзя говорить «ложить», а разницу между «одела» и «надела» так и не усвоила. У нее отлично развиты задатки пролетарского хамства и беспардонной нахрапистости. Она не способна к внутреннему развитию — ни к духовному, ни к интеллектуальному, ни к чувственному.