Таверна трех обезьян
Шрифт:
Невзирая на героические усилия спасти мясо от солнца — они сложили куски под брезент, который непрерывно смачивали морской водой — летняя жара сделала свое дело: на третий день оно протухло и стало несъедобным.
На двадцатые сутки бедствия погода испортилась. Более двадцати четырех часов сражались несчастные с разбушевавшейся стихией под проливным дождем, имея в своем распоряжении только три весла. Несколько раз огромные валы едва не потопили суденышко. Одна из высоких волн, внезапно обрушившись на правый борт шлюпки, смыла с палубы Гарри Кловица, который наловчился править веслом наподобие руля. Ревущее вспененное
После бури на небе вновь засияло солнце, и на поверхности океана воцарилось редкостное ленивое спокойствие: не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, и жара сделалась удушающей. К счастью, акул было, как и раньше, только шесть: Томас немало подивился самой парадоксальности идеи пересчитать их.
По прошествии нескольких дней голод снова заявил о себе, пожалуй, даже с большей силой, чем раньше. Он заставил забыть об отвращении, они тешились воспоминанием о том, как насыщались плотью Либейнона, и тогда голод становился особенно нестерпимым.
Четверо выживших подошли к решению проблемы без сантиментов: в действительности, трое, ибо Элис большую часть времени лежала, равнодушная ко всему. Марион спокойно предложил Томасу, который теперь стал главным, убить Бутса, и это было справедливо. Старший сержант беспокойно зашевелился в своем углу — после бури его опять связали — но ничего не сказал: вероятно, ему подобный исход также представлялся самым логичным.
Предложение вывело из забытья Элис, приподнявшись немного, девушка поддержала его слабым голосом, полным ненависти. Томас колебался. Не в первый раз и, наверное, не в последний ему приходилось хладнокровно лишать человека жизни. Но одно дело — на войне, и совершенно другое то, что они собирались сделать: убить себе подобного, чтобы съесть. Что может быть ужаснее? С другой стороны, сам Бутс убил бы их, не задумываясь, и он обращался с ними, как враг, злейший враг.
Голод разрешил сомнения, и Томас велел Бутсу готовиться к смерти. Несмотря на прошедшие годы, он все еще с содроганием вспоминал мрачные, торжествующие улыбки Мариона и Элис. Выслушав приговор, Бутс ответил свирепой улыбкой. Он попросил Урибе, чтобы ему дали умереть стоя и глядя на море: он не желал получить пулю, словно загнанная в угол крыса. Он встал у борта лицом к океану. Но как только Томас прицелился, Бутс издал душераздирающий вопль, выкрикнул ругательство и одним прыжком перемахнул за борт. Он остался верен себе до конца. Он всплыл единственный раз, отчаянно колотя по воде одной рукой, поскольку второй уже не было. Самая крупная из шести акул раскрыла чудовищную пасть, целиком заглотив голову жертвы, и нырнула.
У городской ратуши мы взяли такси, чтобы доехать до Сантурсе, где намеревались пообедать. Предместье находилось не более, чем в двух километрах от Португалете, но мы уже оттоптали себе ноги. Весь недолгий путь мой друг молчал, погрузившись в свои мысли.
Несчастные кое-как продержались еще сутки, но такое существование превращалось в сплошную муку: с момента катастрофы прошло двадцать четыре дня. Томас носил пистолет за поясом, поставив его на предохранитель, но со взведенным курком и досланным патроном: он ни на грош не доверял чернокожему.
Элис могла скоро умереть, если немедленно не поест. Урибе без труда
Он предложил разыграть в покер, кому из троих придется пожертвовать собой ради остальных. Пистолет за поясом не допускал возражений.
Они усадили Элис, прислонив ее спиной к борту, чтобы она могла следить за партией. Девушка не знала правил игры, поэтому Томас собирался сдать каждому по пять карт в открытую, проигрывал тот, кто получал самую слабую комбинацию. Он оставил в колоде всего двадцать карт — тузы, короли, дамы, валеты и десятки.
Мой друг признался мне, что никогда в жизни он не испытывал такой тревоги и напряжения, чем тогда, в тот самый миг, когда по одной сдавал карты на три руки, выкладывая их на расстеленный брезент. Справа от него находилась Элис, слева Марион.
Томас перетасовал колоду и начал сдачу: туза — Элис, короля — Мариону, другого короля — себе. Вторая карта: десятку — Элис, еще десятку — Мариону, даму — себе. Третья карта: туза — Элис: пара тузов, валета — Мариону, дамусебе: пара дам. Четвертая карта: десятку — Элис: две пары, туза — Мариону: хорошие шансы образовать стрит, короля — себе: две пары, уступающие по достоинству двум парам Элис…
Сдача пятой карты стоила Томасу немалых усилий, у него затряслись руки, он боялся выронить колоду… Элис получила валета, оставшись с двумя парами тузов и десяток. Пятая карта Мариону…
Если выпадет дама — он выиграл, если любая другая — проиграл: пришла дама, достроив стрит. В проигрыше останется теперь или Элис, или он сам… Кровь застучала в висках, когда он взглянул на свою последнюю карту: третий король — фулл. Элис проиграла… Девушка тоненько заскулила, когда ей это растолковали… Томас вынул оружие и снял его с предохранителя, мечтая покончить со всем этим кошмаром как можно скорее.
Возможно, причиной стал огонек гнусного торжества, загоревшийся в глазах Мариона, а, может, подсознательно он принял такое решение еще в начале игры: он отвел дуло от поникшей девичьей го-" ловки и послал пулю в лоб помощника по камбузу.
В последовавшие за тем дни Томас сумел настоять, чтобы Элис подкрепила силы кровью, разбавленной водой, но было поздно — истощение достигло необратимой стадии.
Девушка скончалась 3 августа 1943 года, на двадцать седьмые сутки с момента кораблекрушения. Перед смертью она попросила Томаса поцеловать ее в губы и перекрестила его.
Спустя неделю Томаса подобрал гидроплан британского военно-морского флота. Его нашли в шлюпке в полном одиночестве, и ни малейшего намека на то, что с ним был кто-то еще в течение долгого плавания. Спасителей удивило, что он не походил на изголодавшегося человека, но они не стали донимать его расспросами, полагая, что на земле все скоро разъяснится.
В Лондоне сержант Томас Урибе предстал перед военным судом американской морской пехоты. Он твердо стоял на своем: тридцать четыре дня он в одиночку боролся за выживание, питаясь исключительно продуктами из аварийного запаса и мясом парочки дельфинов, которых ему удалось подстрелить из пистолета. Алиби выглядело правдоподобно еще и благодаря тому, что акулы исчезли, едва показался гидроплан, как будто их и не было.