Тай-Пэн

Клавелл Джеймс

Струан увидел, как широко раскрылись глаза Мануэлиты и как Мэри Синклер затаила дыхание, когда он направился в их сторону. Но он остановился перед Броком.

– С твоего позволения, Тайлер, может быть Тесс согласится вести первый танец в паре с великим князем? – Струан с удовольствием услышал за спиной шорох изумления.

Брок кивнул, весь вспыхнув от оказанной ему чести. Лиза была в экстазе. Тесс зарделась и едва не лишилась чувств. А Кулум проклинал и ненавидел отца и одновременно благословлял его за то, что он так выделил Тесс перед всеми. Торговцы же, все без исключения, спросили себя, уж не собрался ли Тай-Пэн помириться с Броком. И если так, то зачем?

– Я не верю своим глазам, – сказал Глессинг.

– Да, – озабоченно кивнул Купер: мир между Броком и Струаном не сулил ему ничего хорошего. – Это просто не укладывается в голове.

– Это очень хорошо укладывается в голове, – возразила Мэри. – Она моложе всех нас, ей и следует предоставить эту честь.

– Все не так просто, мисс Синклер, – сказал Глессинг. – Тай-Пэн никогда и ничего не делает без причины. Возможно, он надеется, что она упадет и сломает ногу или еще что-нибудь в этом роде. Он ненавидит Брока.

– Мне кажется, с вашей стороны очень жестоко так думать, капитан Глессинг, – резко заметила Мэри.

– Да, вы правы, и я прошу извинить меня; я сказал вслух то, о чем сейчас думает каждый. – Глессинг посетовал на свою глупость: он должен был предвидеть, что такое возвышенное, чистое создание, конечно же, бросится защищать этого дьявола. – Меня раздражает только то, что вы здесь самая красивая леди, и, вне всякого сомнения, эта честь принадлежит вам.

– Вы очень любезны. Но вы не должны думать, что Тай-Пэн способен делать что-то злонамеренно. Это не так.

– Вы правы, а я ошибался, – покорно опустил голову Глессинг. – Может быть, я могу рассчитывать на первый танец – и вы позволите сопровождать вас к ужину. Тогда я буду знать, что прощен.

Прошло уже больше года с того дня, когда Мэри впервые задумалась о Джордже Глессинге как о возможном муже. Он ей нравился, но любви к нему она не испытывала. И вот теперь все кончено, думала она.

– Благодарю вас, – произнесла она вслух. – Если вы пообещаете впредь быть более... более мягким.

– Идет, – кивнул Глессинг со счастливой улыбкой. Струан вел Тесс через танцевальный круг.

– Ты умеешь вальсировать, девочка?

Она кивнула и постаралась не смотреть на сына Тай-Пэна.

– Позвольте представить вам мисс Тесс Брок, ваше высочество. Великий князь Алексей Сергеев.

Тесс стояла парализованная, колени ее дрожали. Но мысль о Кулуме. о том, как он смотрел на нее, подстегнула ее уверенность в себе и вернула ей самообладание.

– Я польщена, ваше высочество, – сказала она, приседая в реверансе.

Великий князь поклонился и галантно поцеловал ей руку.

– Это я чувствую себя польщенным, мисс Брок.

– Приятно ли прошло ваше путешествие? – спросила она, обмахиваясь веером.

– Да, благодарю вас. – Он посмотрел на Струана: – Скажите, все юные леди Англии так прекрасны?

Едва он договорил, как в зал вплыла Шевон, держа под руку Тиллмана. Платье из зеленого газа окутывало ее подобно облаку, его колоколообразная юбка была огромна. Верхнее платье имело длину всего до колена, чтобы подчеркнуть пирамиду из дюжины пышных нижних юбок изумрудного цвета. Руки были в длинных зеленых перчатках, в рыжих волосах – перья райской птицы. И совершенно невероятная деталь: лиф ее платья не поддерживался рукавами.

– Простите нас за опоздание, ваше превосходительство, мистер Струан, – извинилась она, приседая в поклоне среди общего молчания. – Перед самым уходом я потеряла пряжку с туфли.

Лонгстафф оторвал взгляд от глубокого декольте и спросил себя, вместе со всеми остальными, как, черт возьми, держится на ней это платье и не свалится ли оно в один прекрасный момент.

– Вы всегда появляетесь вовремя, Шевон. – Он повернулся к Сергееву: – Позвольте представить вам мисс Шевон Тиллман из Америки. О, и мистера Тиллмана. Его высочество великий князь Алексей Сергеев.

Тесс, которая в этот момент стояла рядом, всеми забытая, смотрела, как Шевон приседает перед князем, и ненавидела ее всем своим существом за то, что та украла у нее миг славы. Впервые она почувствовала ревность к другой женщине. И впервые она подумала о себе как о женщине, а не как о девушке.

– Какое восхитительное платье, мисс Тиллман, – пропела она. – Вы сами его сшили?

Глаза Шевон зло блеснули, но она ответила с не меньшей любезностью:

– О нет, дорогая, боюсь, у меня нет вашего таланта. – Грязная ты потаскушка, недомерок, договорила она про себя.

– Не окажете ли вы мне честь, подарив мне свой первый танец, Шевон? – спросил Лонгстафф.

– С удовольствием, ваше превосходительство. – Зависть и ревность, которые она вызывала, кружили ей голову, упоительно будоражили кровь. – Здесь все так красиво, Тай-Пэн. – Она улыбнулась Струану.

– Э... благодарю вас, – ответил Струан. Он повернулся и сделал знак дирижеру флотского оркестра.

Тот взмахнул палочкой, и по залу поплыли первые волнующие такты венского вальса. Хотя вальсы все еще заставляли хмуриться благовоспитанную публику, они уже прочно заняли главенствующее место среди других танцев.

Великий князь повел Тесс по центру круга, и Шевон от души помолилась, чтобы Тесс оступилась и упала или, еще лучше, танцевала, как корова. Но Тесс заскользила по залу, словно лепесток, подхваченный легким ветром. Лонгстафф вывел Шевон на круг. Грациозно закружившись в танце, она заметила, как Струан направился к темноглазой португальской красавице, которую она никогда раньше не видела, и это привело ее в ярость. Но когда она опять на мгновение оказалась к нему лицом, она увидела, что Струан пригласил Лизу Брок, и подумала про себя: «О, Тай-Пэн, ты умный человек. Я люблю тебя за это». Затем на глаза ей попались Тесс и великий князь, уверенно занимавшие центр круга, и она направила туда Лонгстаффа, превосходного танцора, который, однако, так и не понял, что его куда-то направляют.