Тайга
Шрифт:
— Миш, — сказала она испуганно, — не смотри на меня так, пожалуйста.
Я от неожиданности растерялся:
— Как?
— Не знаю, — Наташа запнулась, — не могу объяснить. Но раньше ты так не смотрел. Мне от твоего взгляда страшно становится.
Она зябко передернула плечами. Я опустил глаза.
— Не буду.
— Спасибо.
Разговор стал напряженным. Из него словно испарилась теплота.
— Мне бы переодеться, — попросила она.
И я все понял. Залез в спальник, отвернулся к стене, даже глаза закрыл. Сказал:
— Доброй ночи.
В
— Спасибо.
Свет скоро погас. Наташа немного повозилась на своей половине, уснула почти сразу, засопела. Я же лежал и слушал тишину.
Полпервого, в конец извертевшись, и ошалев от внезапной бессонницы, я решил выйти на улицу.
Прихватил с собой фонарик, Михину штормовку, нашарил наощупь в кармане рюкзака тетрадку с карандашом, тихонько выбрался из палатки, распрямился и ошалел от нереальной красоты. Тайга самыми своими верхушками упиралась бездонное небо. Точно держала на вековых стволах темно-синий хрустальный свод. Подпирала его, не давала обрушиться под тяжестью бесчисленных звезд.
Вся эта красота сияла и мерцала. Я бы стоял и стоял вот так, пытаясь поглотить душой самое прекрасное творение вселенной. Прервал любование нежданный протест моего организма — закружилась голова, к горлу подкатил тошнотный ком.
Чертыхаясь и проклиная все на свете, я добрался до почти потухшего костровища. Закинул в него чуть хвороста, помахал тетрадкой, раздувая огонь. Устроился на чурбаке.
Над головой тут же зазвенели кровососы. И я натурально пожалел, что не вымазался Колькиной мазью от души. Чтобы отогнать прожорливую братию, пришлось закинуть в огонь лапник, оставленный вечером Эдиком. Потом я уселся спиной к дымку, открыл тетрадку.
Глава 5
Там было пусто. Миха не успел сделать ни единой записи. Мне это было на руку. Все то, что довелось узнать за этот сумбурный день, просилось на бумагу. Мне нужно было упорядочить информацию.
Я поставил цифру один и написал, в скобках для краткости присваивая прозвища:
Эдик (немец) ветеринар. Вполне заслуживает доверия. Влюблен в Зину.
Застыл над написанным, подумал, что черт его знает, что еще пишут в таких случаях. Решил пока на этом остановиться. Просто перешел ко второму пункту:
Юрка (трепло). Профессия неизвестна (надо уточнить). Скользкий тип. Друг детства? Лучший друг?
Почесал затылок по периметру заплатки из пластыря, посчитал, что с друга детства предыдущего Мишани хватит и взялся за Колю.
Коля (бурят, Санжай). Профессия неизвестна. Темная лошадка.
Здесь писать было особо нечего, впрочем, и Тоха обилием информации не порадовал.
Антон (цыган). Профессия не известна.
На этом месте я едва не заржал. Да, с такими вводными, какая к черту
Пятым пунктом стал пропавший Генка.
Гена (Джокер? Вор?). Историк, музейный работник. Брат Зины. Вероятно, украл золото и сбежал. Возможно, украл карту и ударил по голове Миху.
Слово «убил» я писать не рискнул. Хотя, как бы иначе я попал в это тело?
Записи, связанные с мужской частью нашей компании, можно было считать законченными. Я перечитал их заново и приступил к прекрасной половине человечества.
Шестым пунктом у меня пошла Зиночка.
Зина. Сестра Гены. На первый взгляд, честная хорошая девушка. Студентка. Будущий учитель истории.
Наташу я оставил на закуску.
Наташа. Будущая актриса. Студентка.
Здесь я окончательно застопорился. В своих мыслях и чувствах по отношению к этой девушке я никак не мог определиться. Я не испытывал к ней любви. Нет. Хоть от нее и исходило притягательное очарование. Скорее во мне жили чувства вины и неловкости. И чувства эти мне были неприятны.
Поэтому я больше не стал дописывать про Наташу ничего. А накарябал внизу под списком слова, которые казались мне важными: «Онгон, клад, золото». Ниже приписал: «Карта». Последнее обвел в кружок, поставил сбоку три восклицательных знака. Полюбовался полученным, закрыл тетрадку и задался вопросом: «Что делать?» Вопрос этот по старой русской традиции ответа у меня не нашел.
Стало обидно, что в этом прошлом нет ни гаджетов, ни интернета. Вот бы сейчас набрать в поисковике слово «Онгон» и прочитать, о чем вообще идет речь. Мда… Правда, какой смысл думать о том, что появится в этой стране спустя десятилетия? Сам себе ответил: «Никакого».
Я неизвестно зачем докинул в огонь последнюю еловую ветку, чуть посидел, любуясь на озеро, полное звезд. И пошел спать.
Утром меня никто не потревожил: ни ребята, ушедшие на поиски Генки, ни Наташа. Я благополучно проспал почти до десяти. Когда, наконец, открыл глаза, с удивлением осознал, что голова совсем не болит. Если, конечно, не пытаться давить на повязку.
Эта новость была прекрасной. Я потихоньку окинул полог, выглянул наружу. Над озером сияло солнце. По воде во все стороны разбегались блики. Мир, благодать, идиллия.
Девчонки хлопотали под навесом. Лица у них были кислые, словно обе ненароком откусили по здоровому куску лимона. Я не стал привлекать внимание, тихонько обулся, шмыгнул в кусты. Вчерашний отвар настойчиво рвался на волю. После кустиков залез в рюкзак, отыскал там полотенце, обшарил все кармашки, но ничего для насущной гигиены не нашел. Поэтому решил привлечь на помощь дам. Позвал из палатки:
— Наташ, а чем у нас зубы почистить можно?
Девушка не стала даже поворачиваться, бросила из-за спины: