Таймыр - край мой северный
Шрифт:
Хотя никто из участников поисковой экспедиции английского языка не знал, все же они разобрали, что Кнутсен и Тессем побывали здесь и 15 ноября ушли дальше.
Из записки, оставленной норвежцами в хижине на берегу бухты Мод и найденной там в 1933 году партией гидрографической экспедиции, видно, что они вышли оттуда в путь к мысу Вильда 15 октября. Таким образом, расстояние около 500 километров они прошли за 26 дней и, судя по записке, оставленной на мысе Вильда, оба тогда были вполне здоровы; была еще цела и упряжка собак, с которой они вышли из бухты Мод.
После этого поисковая экспедиция повернула обратно к Диксону, стараясь держаться как можно ближе к берегу, в надежде встретить какие-либо следы дальнейшего продвижения норвежцев.
Этот путь розысков был очень труден. О нем рассказывали мне участники экспедиции, которых я видел в Дудинке по возвращении их из похода. Постоянные дожди и туманы мешали движению. Оленный караван приходилось пускать прямиком вдали от берега, а самим обходить все бухты, осматривать мысы и полуострова, там как норвежцы, идя в темную пору, едва ли решались двигаться напрямик по льду, срезая бухты с мыса на мыс.
И вот в шести километрах от северной оконечности мыса Стерлигова, на восточном берегу бухты, примерно в 90 километра к западу от мыса Вильда и в 400 километрах от Диксона, Якобсев нашел брошенные санки, по виду совершенно не похожие на те, что есть у нганасан. Они были сходны с санями, которые Якобсев видел в Норвегии. Копылья у найденных саней были прикреплены к полозьям стальными тросиками. Между копыльями в качестве распорок вставлены изогнутые медные трубки, такие же трубки имеются спереди между загнутыми вверх концами полозьев. Сами полозья подбиты снизу тонкими железными пластинами. Около саней были видны остатки костра, но никаких предметов или их обломков не оказалось. Поисковая экспедиция не взяла с собой сани, а оттащила их от берега подальше и поставила на бугор на видное место. Об этом, а также вообще обо всей работе поисковой экспедиции Карлсен со слов Якобсена подробно рассказал в январе 1922 года в Новосибирске, на обратном пути в Норвегию, заместителю заведующего научным отделом Комитета Северного морского пути при Сибревкоме инженеру С.А.Рыбину. Последний обстоятельно записал этот рассказ и сообщил о нем рапортом председателю Комсеверпути.
Если считать, что санки действительно принадлежали норвежцам, что весьма вероятно, значит, дальше они пошли без собак, которые погибли, скорее всего, от бескормицы. Груз — почту и снаряжение — норвежцы понесли на себе или сделали для него легкие нарточки из лыж.
Через неделю после этого, 10 августа, в глубине большой бухты у западного края полуострова Михайлова, примерно в 150 километрах от мыса Вильда, Бегичевым были найдены остатки костра, а в нем среди пепла и головешек, как доносил в Комсеверпуть Бегичев, "лежат обгорелые кости человека и много пуговиц и пряжек, гвоздей и еще кое-что: патрон дробовой бумажный и несколько патронов от винтовки".
У него не возникло никакого сомнения в том, что это следы норвежцев. Кости были приняты за останки одного из них, сожженного на костре, а предметы — за остатки снаряжения. Было высказано предположение, что один из спутников погиб от болезни или от несчастного случая, а второй, его товарищ, чтобы не оставлять труп на растерзание медведям и песцам, сжег его на костре и пошел далее один.
Этот вариант гибели одного из норвежцев был принят как вполне достоверный и в таком виде вошел в историю освоения Арктики, хотя ряд фактов уже тогда ставил его под сомнение. Однако на это не обратили внимания, так как считалось, что, кроме норвежцев; никто из участников других полярных экспедиций пешим путем по берегу тогда не проходил. Рапорт Рыбина был положен в архив Комсеверпути и забыт. Только много позднее, в 1941 году, он был найден работником Главсевморпути, ныне журналистом, Н.Я.Болотниковым, но тоже надолго оставлен без внимания.
Между тем в 1934 году одна из гидрографических партий Севморпути обнаружила в архипелаге Норденшельда следы полярной экспедиции В.А.Русанова, бесследно исчезнувшей в 1912 году во льдах восточной части Карского моря на судне "Геркулес". Западного Таймыра на одном из островков был найден столб с вырезанной надписью "Геркулес 1913" и остатки нарты. Позже на одном из островов в шхерах Минина нашлись документы и вещи двух матросов Русановской экспедиции — Попова и Чухчина. Все это вместе с рапортом Рыбина, являющимся одним из наиболее достоверных документов в истории поисков норвежцев и выяснения обстоятельств их гибели, заставляет пересмотреть версию о, погибшем и сожженном на костре норвежце.
В свое время предметы, найденные у костра Якобсеном, был им собраны и упакованы для доставки в Норвегию. Рыбин их подробно осмотрел и описал в своем рапорте.
Это были: 1) медные стреляные гильзы для винтовки выпуска 1912 года; 2) бумажные и один медный стреляные патроны для дробового ружья 16-го калибра фирмы Untendorfer; 3) такие же патроны, но не стреляные, заряженные; 4) пуговицы металлические с клеймами французской фирмы Samaritain Paris; 5) французская монета в 25 сантимов; 6) остатки медного карманного барометра; 7) ржавые остатки перочинного ножа и лезвие большого ножа; 8) половина металлической оправы очков или пенсне; 9) большое дымчатое стекло от снежных очков-консервов; 10) железный наконечник от багра; 11) тонкая железная полоса подшивки полоза саней; 12) пряжки, крючки, гвозди, французская булавка, обрывок тонкого стального тросика.
Среди всех этих предметов обращает на себя внимание наличие бумажных и медных, стреляных и заряженных дробовых патронов, свидетельствующих, что у путников было дробовое ружье. Зачем оно нужно было норвежцам в темную пору, на побережье, откуда зимой уходит на юг все живое — зайцы, олени, куропатки, и только на льду, в разводьях и трещинах припая, остаются редкие тюлени, да в поисках их иногда бродят белые медведи? Тут нужна винтовка, а никак не дробовое ружье. Тащить же с собой бесполезный груз весом семь-восемь килограммов вместо продовольствия или одежды — полная бессмыслица. Никто этого делать не стал бы.
Дымчатые стекла очков-консервов служат для защиты глаз от яркого солнечного света. В темную пору, когда солнца вообще нет, они норвежцам совершенно не нужны. Есть еще обломки от оправы обыкновенных очков. Сомнительно, чтобы кто-либо из двух норвежцев носил очки. С плохим зрением в свою экспедицию Амундсен, конечно, не взял бы. Была найдена французская монета и металлические пуговицы с клеймом парижской фирмы. Если вспомнить, что спутницей Русанова была француженка Жюльетта Жан и часть имущества экспедиции закупалась во Франции, то едва ли вызывает сомнение, что остатки костра и вещей, найденные Бегичевым, принадлежали русановцам, а не норвежцам. Важно отметить, что в шхерах Минина, на острове Попова-Чухчина, среди найденных остатков снаряжения, несомненно, русановской экспедиции, есть дробовые бумажные стреляные патроны 16-го калибра, совершенно схожие с патронами, найденными у костра Бегичевым. Чьи же кости сохранились в пепле костра?
По сообщению Якобсена, записанному в рапорте Рыбина, это были не кости, а три тонкие "косточки", которые нельзя было даже зять и увезти, так они были хрупки. Самая большая была с ладонь. Но если столь мелкие обломки уцелели от огня, то куда же делись такие крупные кости, как тазовые, берцовые, челюстные? От них должно было хоть что-нибудь остаться. Зубов тоже не было найдено, а ведь в огне они сохраняются дольше всего. Кроме того, сжечь целиком труп взрослого человека не так-то просто. Для этого надо соорудить очень большой костер, следов которого ни Бегичев, ни Якобсен не отмечают. Нет, никто из людей здесь на костре сожжен не был.