Шрифт:
Особенности рассказа
Жанр: Драма, фантастика
Действующие лица: Карел, Милена
Локации: Леса Европы (Чехословакия, Германия)
Время: 40е годы
Необычные детали: Необычные диалоги, нагнетание, интрига
Весна 1941 года
Разгар второй мировой войны.
Карел вернулся домой раньше обычного. Войдя в квартиру, он начал спешно раздеваться, будто бы боясь куда-то опоздать.
Это был не высокого роста, но довольно крепкого телосложения молодой человек, с большими голубоватыми
– Милая, ты дома? – спросил он, как бы затаившись на мгновение.
– Да, дорогой, я глажу твои рубашки, – донесся женский голос из соседней комнаты.
Буквально через секунду, вышла девушка, так же невысокого роста, с русыми, аккуратно подстриженными волосами. Её кругловатое лицо с нежными очертаниями выражало доброту и заботу.
– Милена, я сегодня был у инспектора, – сразу же выпалил Карел.
– Да? И что он сказал? – взволнованно ответила Милена.
– Мне запретили работать, – ответил Карел – сейчас власти очень сурово относятся к уклонистам.
Карел и Милена были убежденными пацифистами, они любили землю, людей и не поддерживали любую военную идеологию. Чехословакия примкнула к фашисткой Германии, и как водится, в число войск Рейха набирали всех молодых людей. Карел и Милена прекрасно понимали, что те многие, кто уходил на войну, больше не возвращались. Такая реальность не укладывалась в их сознании, они просто не могли оставить друг друга, расстаться, разорвать единение своих сердец. Да и не на кого было оставлять Милену, у девушки погибли родители, а судьба остальных родных оставалась неизвестной.
– Ничего, мы что-нибудь придумаем, – вдумчиво произнес Карел, обнимая свою юную супругу.
– Пошли кушать, – улыбчиво и с добротой произнесла Милена – ты наверняка сильно проголодался.
– О да! Я бы сейчас и кабана съел, – похлопывая по животу, произнес Карел.
Милена достала алюминиевую тарелку, и налила в неё половник скудной похлебки, состоявшей в основном из овощей и крупы, которую экономно расходовали супруги. В последнее время им приходилось питаться очень скромно, так как денег которые с трудом зарабатывал Карел, едва хватало на то, чтобы покрыть квартплату. Остальное супруги бережно расходовали на еду. Отломив краюшку черного хлеба, она подала обед мужу.
В этот момент Карел обратил внимание на грустные глаза Милены.
– Все хорошо? – спросил Карел
– Да, просто эта война… – на мгновение Милена затаила дыхание.
– Знаю дорогая, – ответил Карел, – ты знаешь, пока я шел домой, то вспоминал как мы с тобой мечтали оказаться в месте, где бы не было этой войны, где текут водопады и цветут бесконечные поля пышных цветов. Помнишь? Я знаю, что такие места есть. Как бы тебе там было хорошо! Я построил бы небольшой домик, завели бы с тобой курей, поросят, свой огород, эххх…
– Да – подхватила Милена, – это и вправду прекрасная мечта! Я так устала от этих ужасных новостей… Вчера, мне одна
Не успела Милена договорить, как неожиданно кто-то постучал в их входную дверь.
– Кто это? – в изумлении произнесла Милена.
– Не знаю, – настороженно ответил Карел.
Карел подошел к двери и басистым, уверенным голосом произнес:
– Кто там?»
За дверью раздался не менее уверенный голос с акцентом:
– Откривайте! Это полиция!»
В этот момент Карел, словно в последний раз взглянул на застывшую от ожидания Милену.
– Что им нужно? – тихо произнесла Милена
За дверью голос снова произнес:
– Откривайте, кому говорьят! Живо!
Нехотя, словно в замеленном действии, рука Карела потянулась к дверному замку. Прозвучал двойной щелчок и дверь потихоньку открылась. На пороге стояло трое высоких, плечистых людей в форме гестапо. Во главе, держа руки за спиной, стоял, худощавый, с сероватой кожей и слегка впавшими глазами полицейский.
В ту же секунду, расплывшись в вальяжной улыбке, он, слегка склонившись к Карелу, очень вежливо произнес:
– Можьно вхойти?
Не дожидаясь ответа, полицейские вошли в квартиру супругов, попутно разглядывая стены, потолок, так, как будто они находились в Лувре, а не в их скромной лачуге. Их каблуки идеально начищенных сапог, громко стучали по старому паркету, без того создавая большее напряжение. Худощавый офицер, очень неторопливо провел по абажуру старой лампы рукой, словно она его чем-то заинтересовала. Создавалось ощущение, будто бы полицейские находятся у себя дома, а не в чужой квартире.
– Могю ли я попросить сесть? – повернувшись к Милене, спросил худощавый полицейский?
Милена тут же подала стул из кухни. Солдат гестапо сел на него, спокойно закинув ногу на ногу, и достал металлический портсигар. Двое остальных полицейских, молчаливо встали напротив, так как будто были личными охранниками худощавого.
В этот момент восстановилась тишина, буквально на минуту. Худощавый, закурив, просто пристально смотрел на Карела, будто провоцируя его на то, чтобы он первым задал какой-нибудь вопрос. Милена и Карел то и дело осторожно переглядывались друг на друга, в ожидании следующих действий солдат.
Карел, не выдержав затянувшейся паузы, произнес:
–Это из-за меня? У меня какие-то проблемы?
– О, нет, нет, – покачивая ногой, и в неестественной улыбке произнес полицейский.
– Скажьите, мистер Кажкевич, Карел, ви ненавидеть прославленний Герхмания? – неожиданно произнес худощавый.
Немного замешкавшись, Карел произнес:
–Ну, я ничего против вашей страны не имею, просто…
– Почему же ви не хотеть встать на сторхону Герхмания? – перебивая, но спокойно спросил полицейский.