Тайна Агровура книга 3: Печать Змеелова
Шрифт:
Это было бы блаженством, если бы не являлось таким отвратным чувством, которое Настя ненавидела. Она хотела иметь друзей и в то же время понимала, что сейчас нет дружбы, нет друзей. Есть лишь нужные и ненужные люди. Они приходят и уходят, требуя плату за свою работу, и все. Ни тебе «привет», ни «рад тебя видеть» или «давай просто так дружить», как раньше.
Карандаш сам дрогнул в ее руке и случайно она поставила странные несколько очерков, которые странно напомнили ей человеческую фигуру. Она оказалась на крыше
– И ты тут?
Этот вопрос просто оглушил Настю.
Она обернулась и увидела сонного Зара. Он был в черных штанах и красной футболке. Его квадрат был заряжен почти на сто процентов, а глаза сверкали зеленым светом.
– А ты почему не спишь? – спросила Настя, пряча рисунок.
– А ты не слышишь?
– Чего?
Он приложил палец к губам и кивнул куда – то вправо. Настя встала и подошла к периллам. Отсюда была видна закрытая палуба, которая находилась чуть ниже. Под стеклами был виден силуэт, хорошо знакомый Насте по белым волосам и странным движениям рук.
– Герман? – удивилась Настя.
Стоило ей только представить паренька, как она услышала легкую незамысловатую мелодию, которую парень наигрывал на флейте. В ней было все: и грусть, и радость, и тоска, и счастье… Герман играл так, словно бы изображал, какое состояние у нег на душе в данный момент. Но неужели у человека могут так быстро меняться эмоции? Да и может ли в принципе нормальный человек испытывать столько за несколько минут по пять раз?
– А что он играет? – решила уточнить Настя.
– Это называется «Капель чувств».
– «Капель чувств»? Произведение какого – то композитора?
– Нет, это импровизация Германа, - уточнил Зар, перегибаясь через перилла, - это мы ее просто так прозвали: «Капель чувств». Просто под эту мелодию хочется и плакать, и смеяться. Как – то все мешается и уже непонятно, толи грустно, толи хорошо…
– Герман сам сочиняет?! – удивилась Настя еще сильнее.
Она пристальнее всмотрелась в фигуру Германа и поняла, что он сидит на полу, скрестив ноги по – турецки и закрыв глаза. Его пальцы осторожно перебирают аккорды флейты, известные только ему самому, и инструмент преобразует его чувства в музыку.
– А знаешь что, - начал вдруг тихо Зар, смотря на город, сверкавший вдали, - в последнее время Герман часто играет две вещи.
– Какие же?
– «Капель чувств» и еще одну… Я поклялся, что никому не скажу, но тебе расскажу.
– Зачем? – изумилась Настя, но в глубине души
Каким же нужно быть близким другом и в какое уважение надо войти, чтобы тебе доверили такую тайну? Ответ: очень хорошим и надежным, в противном же случае от тебя будут скрывать даже глупости.
– Скажем так, - Зар повернулся к ней и, смахнув со льда непослушные пряди иссиня – черных волос, улыбнулся, - мне хочется, чтобы ты не осуждала его.
– Я не судья, чтобы судить, - поправила Настя, подходя к трубе и беря лист и карандаш в руки.
– И все же… Ты к Герману относишься предвзято. Попробуй с ним подружиться.
– Чего?! Нет!
– Но…
– Зар, я тебя люблю… В смысле, как друга! – тут же поправилась Настя, но краска проступила на ее щеках, - но я не могу подружиться с таким, как Герман.
– Почему?
– Потому что он…противный! С ним нельзя найти компромисса… Он просто паяц! И я сочувствую его будущей девушке, - усмехнулась Настя напоследок, делая последнее движение карандашом.
Зар подошел к ней и, заглянув через плечо и сравнив город с изображением на бумаге, взял в руки карандаш и кое – то добавил. На человеческом силуэте появилась еле различимая одежда, позади проявилась тень, отчего силуэт сразу стал объемным и более реальным, а у городка появились еще парочка теней…
– Теперь все, - добавил он, - отдавая рисунок Насте.
Девочка была поражена. Она думала, что Зар отнимет у нее рисунок и побежит показывать ее всему кораблю и при этом смеяться над ней, нерадивой художницей… А он только помог и даже отдал.
– И ты не осуждаешь меня?
– За что? – изумился парень, убирая руки в карманы штанов.
– Ну… рисунок и все такое…
– Ты из какого мира? А? – усмехнулся Зар, но в его глазах можно было увидеть удивление. – Поверь, если у тебя есть дар или талант, то скрывать его – глупо. Я бы даже сказал, это признак дурного тона.
– Но и хвастаться тоже плохо, - заметила Настя, с замиранием сердца смотря на рисунок.
К этому рисунку и карандашу прикоснулась рука Зара, а он сам пару секунд назад бы так близко, что Настя до сих пор слышала витающий в воздухе запах его одеколона.
– А кто говорит о хвастовстве? – не понял Зар, опираясь на перилла и смотря на звезды. – Просто я хотел сказать, что коли человек имеет дар, то скрывать это не стоит и бояться своих способностей не нужно. Просто прими себя, будь собой и следуй за мечтой!
– И кто так сказал? – уточнила Настя, пораженная такой неожиданно найденной группой поддержки.