Тайна царствия
Шрифт:
Мне врезались в память слова Иоанна о хранителе.
– Ты что-то говорил о вашем защитнике? – спросил я, обернувшись к нему.
Иоанн бесхитростно взглянул на меня.
– Я ничего из этого не понял и не знаю, что это могло бы значить, но я верю его слову. Как ты и сам предполагаешь, что-то должно произойти, поэтому мы пока остаемся в Иерусалиме.
Оба ученика Иисуса обменялись долгим взглядом, их лица были настолько различны, насколько могут отличаться лица двух людей. Но все же в них было что-то общее, их объединяла какая-то схожесть, несмотря на обидные слова Фомы; и пока они так молчали, я почувствовал, что исключен из их круга. До меня
Установилось молчание: я понял, что несмотря на доброе отношение ко мне со стороны Иоанна, я оставался для них чужаком, и меня охватило отчаяние.
– Я не собираюсь причинять вам никакого зла, – сказал я. Я не иудей, не проходил обрезания и не собираюсь стать новообращенным. Но мне рассказывали, что он не отрекался от самаритян, презираемых сыновьями Израиля, он исцелил даже слугу одного галилейского центуриона, потому что римлянин уверовал в него. Я тоже верю в его силу и власть и убежден, что он по-прежнему жив и еще к нам вернется. Если это случится, умоляю вас не бросать меня во мраке. Клянусь, я не причиню ему зла! Кроме того, как может человек навредить тому, кто воскрес из мертвых, восстал из гроба и проходит через закрытые двери? Вам я тоже не доставлю неприятностей, наоборот – помогу, чем смогу. Я живу в доме галантерейщика Карантеса, возле дворца Асмонидов; я богат и передам вам все свое состояние, если это необходимо.
– Докажи! – сказал Фома, протянув большую мозолистую руку.
– Такая помощь нам совершенно не нужна, по крайней мере сейчас, – остановил его Иоанн – Мои родственники богаты, и у Матфея найдутся кое-какие деньги; кроме того, в дороге нам помогали богатые покровители Иисуса, иначе мы не смогли бы следовать за ним. По правде говоря, мы не нуждаемся ни в хлебе, ни в одежде, а лишь в том, что он один способен нам дать. Если он опять вернется, я вспомню о тебе, но мы не можем доверить чужому человеку тайны, которые он передал нам.
Фома оборвал его на полуслове:
– Мне кажется, мы напрасно послушали Марию! Любопытство этого чужестранца не стоит того!
Затем, обращаясь ко мне, он пригрозил:
– Знай же, что когда мы были с ним, мы обладали силой исцелять больных и изгонять демонов; даже теперь, когда мы утратили часть этой силы, тебе следовало бы быть с нами поосторожнее! Знаешь ли ты, что лишь тот, которого мы выбирали, мог приближаться к нему? И если один из Двенадцати оказался предателем, то как же доверять чужому человеку?
– Я не боюсь, – ответил я, – Еще никогда он не использовал силу для того, чтобы обрушиться на своих врагов, так как же он применит ее против человека, который ищет путь к нему?!
– Ты думаешь, что все знаешь? – съехидничал Фома. – А тебе не рассказывали, как он в ярости проклял фиговое дерево, на котором, несмотря на обильную листву, не было и единого спелого плода, и оно сразу же усохло на наших глазах? И не забудь: тогда время спелых фиг еще не наступило.
Иоанн добавил:
– Это, конечно же, одна из ого притч, смысл которой мы не поняли.
– Притчами он говорил с толпой, а нам все объяснял! – прервал его Фома. – Каким чудом нам удалось бы понять его сейчас, если мы не поняли тогда? Вперед! Лучше без промедления уехать отсюда!
Его угрозы и нежелание иметь со мной дело возымели обратное действие и придали мне смелости.
– Да будет так! Сожалею, что помешал вам! Я выехал из Александрии в поисках повелителя мира, о приходе на землю которого гласили пророки не только Израиля, но и многих других стран; соединение звезд, сообщающее о его рождении, наблюдали и в Риме, и а Халдее и в Греции! Я нашел этого повелителя мира в лице Иисуса из Назарета, которого распяли как иудейского царя, и я присутствовал при его тяжелой кончине; его царство, конечно же, отличается от того, что я себе представлял и, по всей видимости, от ваших собственных представлений, однако мне кажется, что у вас нет никакого права запретить мне продолжать его поиски, а воскресение Иисуса доказывает существование этого царства.
Таковы были мои слова. Меня охватило чувство отчаяния, и горькие слезы разочарования обожгли глаза; отвернувшись, чтобы скрыть свое лицо, я словно сквозь дымку видел большую комнату, углы которой были погружены в полумрак. На какой-то миг я ощутил, что должно произойти что-то необычное, как в доме Лазаря, только теперь это был не сон, а совершенная явь. Меня охватило непреодолимое желание призвать на помощь Иисуса, во весь голос произнеся его имя, как тогда, когда камень в руках нищего превратился в сыр; однако я не посмел сделать это в присутствии двух человек, которые, несмотря на неуверенность и колебания, могли знать о нем больше меня, которым их Учитель, конечно же, поведал свою тайну, прежде чем отправиться навстречу смерти – она по одной лишь ему известной причине должна была завершить его земной путь и смысл ее его ученики еще не поняли.
Итак, я не решился произнести его имени и униженно промолвил:
– Да пребудет с вами мир!
Обернувшись, я собрался выходить.
Фома прошел вперед, чтобы отворить дверь, провернул большой деревянный ключ и дернул за ручку. Дверь не открывалась. Он еще раз потянул ее, еще раз провернул ключ, но безуспешно.
– Дверь набухла и не открывается, – сказал он.
– Не дергай так сильно, а то сломаешь замок, – предупредил Иоанн, придя на помощь, но и его усилия оказались безуспешными.
Оторопев от удивления, они оба негодующе посмотрели на меня, словно в том, что дверь не открывалась, была моя вина. Я, в свою очередь, решил попытать счастья, и несмотря на то что мне никогда раньше не приходилось пользоваться деревянными ключами и замками, ключ легко повернулся, и дверь поддалась без малейших усилий. В лицо мне ударил прохладный вечерний воздух; я увидел устланный звездами небосвод, от которого оторвалась и упала одна звезда, словно о чем-то предупреждая.
Происшествие с дверью и случай со звездой я воспринял как знак того, что Иисус не отстранял меня от своего царства. Однако его ученики не усмотрели в этом никакого предзнаменования: Фома лишь несколько раз провернул ключ в замке, ворча себе в бороду, что такой бедный человек, как он, не привык иметь дело с ключами и всякими замками, поскольку у него никогда не было ничего такого, что запиралось бы.
Они остались наверху, а я спустился по лестнице. Внизу меня ждал юный Марк.
– Сумеешь ли ты сам отыскать свой дом, чужестранец? – вежливо осведомился он – Наступила уже вторая стража.
– Не беспокойся! – ответил я – Напрасно Нафанаил, дрожа от страха, вел меня окружным путем, какими-то закоулками, чтобы я никогда не смог отыскать этот дом; думаю, я легко доберусь до нижней части города, а оттуда без труда найду дорогу домой. Как только я окажусь за стеной, я спущусь вниз по тропе, ориентируясь по звездам.